Поэтому вода является для меня во всяком случае вещью и в то же время также образом, примером, символом «нечестивого» духа моей книги, подобно тому как предмет моего анализа, вода крещения, является одновременно настоящей и образной или символической водой. То же относится к вину и хлебу. Людская злоба сделала из этого нелепый вывод, будто омовение, еда и питье составляют summa summarum, положительный результат моей книги. На это я могу возразить только следующее: если все содержание религии заключается в таинствах, если нет других религиозных актов, кроме тех, которые совершаются во время крещения и причащения, тогда, конечно, все содержание и положительный результат моей книги сводится действительно к омовению, пище и питию: что лишний раз доказывает, что моя книга есть точный, верный своему предмету, историко-философский анализ – саморазочарование, самосознание религии.
Summa summarum (лат.) – самый общий итог.
Саморазочарование – как бы освобождение от прежнего очарования, самостоятельное освобождение от собственных иллюзий. Коль скоро для Фейербаха религия – это процесс как часть процесса самосознания человечества, то в этом процессе происходит и «саморазочарование» и «самосознание» с помощью его собственной книги.
Я говорю: историко-философский анализ в отличие от исключительно исторических анализов христианства. Историк доказывает, напр., подобно Даумеру, что причащение есть ритуал, относящийся к древнему культу человеческих жертв, что некогда вместо вина и хлеба употреблялось в пищу настоящее тело и кровь человека. Я же делаю предметом своего анализа и редукции только христианское, христианством освященное значение причащения, и согласно своему основному принципу признаю, что источником известного догмата или учреждения можно считать только то значение, какое этот догмат имел в христианстве, но, разумеется, не в современном, а в древнем, истинном христианстве.
Фейербах спорит с историками, пытавшимися доказать, что христианские обряды – пережитки самых диких обрядов, но окультуренные. Так, человеческие жертвоприношения и каннибализм превратились постепенно в символическое причащение хлебом и вином. Но с точки зрения Фейербаха, такой исторический подход противоречит тому, что в каждой религии даже сходные символы наделяются разным значением просто исходя из того, что человек познаёт себя и общество через эти символы. Для философа поэтому никогда не существует просто автоматических пережитков, которые что-либо объясняют: не религия объясняет поведение человека, а человек всегда объясняет свое поведение с помощью религии, и это стало предметом его книги.
Георг Фридрих Даумер (1800–1875) – немецкий поэт, философ и историк. Критиковал христианство за отсталость и жестокость, в частности, отсутствие запрета на жестокое обращение с животными, пытался создать свою религию, «Религию нового века», основанную на пацифизме, вегетарианстве, вере в технический прогресс, культе Природы и Женщины и просвещенности. Фридрих Энгельс очень иронично и зло отзывался о проекте Даумера, видя в нем одну из попыток предотвратить революцию, внушив, что угнетатели и угнетаемые могут руководствоваться одними и теми же идеалами. В конце жизни Даумер сам полностью разочаровался в своем учении, которое было мечтательным и совершенно не обоснованным философски и социологически.
Или другой историк, как напр. Люцельбергер, показывает, что легенды о чудесах Христа полны противоречий и несообразностей, что они являются позднейшим вымыслом, что, следовательно, Христос не был чудотворцем, вообще не был таким, каким его изображает Библия. Я же, напротив, не рассматриваю вопроса, чем был действительный, естественный Христос в отличие от вымышленного или супранатуралистического Христа.
Эрнст Люцельбергер – немецкий историк, считавший, что христианство сформировалось прежде всего как учение апостолов. Каждый из них, чтобы возвеличить учителя, стал придумывать какие-либо чудеса, с целью рекламы, в то время как Иисус был просто проповедником, не стремившимся ни к каким эффектам. Подход Люцельбергера отчасти соответствует модному тогда «поиску источников» – любое историческое событие рассматривалось как принадлежащее какому-то источнику, действительному или реконструируемому, и если даже не существующий, но реконструируемый источник признавался тенденциозным, ставилось под сомнение, было ли это событие на самом деле.
Супранатуралистический (нем.) – сверхъестественный.