– Я…
Тень появилась за спиной как раз в тот момент, когда я хотел сказать кое-что. Наши мамы принялись обмениваться улыбками и любезностями. После этой неловкой сцены, они разошлись, и я тоже стал пятиться назад, наблюдая, как дверь медленно закрывается, а девочка уходит в темноту комнаты.
– А ты не хочешь… – затрепетал я и понял, что это сработало: она вновь выглянула, одарив меня улыбкой. – Покачаемся на качелях сегодня?
Ветерок задувал мне под футболку и щекотал кожу. Тело покрывалось мурашками от прохлады и от того, что я ловил её взгляд на себе. Мы качались вразнобой.
– Джулия, у тебя не бывает такого ощущения, будто время движется то медленнее, то быстрее?
На середине предложения я осознал, что задал самый неуместный вопрос. Хотя меня это действительно интересовало. Мама же и вовсе не обратила на него внимания. Но Джулия, она могла меня понять
– Нет, но было бы здорово, если бы ты мог управлять временем. Алекс – мальчик, который остановил время.
Она рассмеялась и убрала локоны со лба. Я смотрел на неё, не отрываясь, а потом я заговорил о своём отце, в ответ она расплакалась. Соскочив на землю я чуть было не подвернул ногу, но мне было плевать, моё внимание сосредоточилось на ней.
– Да всё нормально, Алекс, – она дотронулась до меня, а я как дурак замер и даже ничего не сказал, чтобы как-то поддержать её. – Я всегда плачу.
Она подняла голову, откинув волосы в разные стороны, и под её глазами я заметил блёстки, которыми она покрывала веки. Они растеклись по щекам.
– Ты вся блестишь, – наконец произнёс я.
– Ах, да, я специально накрасилась, думала, вдруг ты придёшь.
Это сразило меня наповал, поэтому я решил сменить тему.
– Почему ты заплакала?
– Это всё папина миссия. Он чуть не разбился этим летом. Мне было так грустно, когда он попал в больницу. Но к счастью всё обошлось, он даже ничего не сломал. А я вот вчера ушиблась, – она показала мне еле заметную ссадину на руке, – пошла смотреть вечером звёзды и так закрутилась, потеряла равновесие и упала на корни дурацкого дерева.
Она поглядела на меня и решила сказать что-то другое.
– Ну ладно, не такое оно и дурацкое, просто мне было очень больно. И я снова расплакалась.
Мы оба улыбнулись, и мне захотелось её обнять, но что-то внутри не давало этого сделать. Я робел.
– Говорю же, я плакса.
Казалось, что я услышал голос её матери заранее, чтобы не упустить момент и сказать ей: «Никакая ты не плакса, Джулия. Ты красивая и ты мне…»
– Джулия! – прозвучал заветный голос.
Мама звала её к ужину и любезно пригласила меня присоединиться, но я понимал, что этому не суждено сбыться. К тому же, моя мать знала, как появиться в самый неподходящий момент. Даже мои мысли были прерваны. Накрывала тоска, на пару с которой я оставался под пасмурным небом. Подул ветерок, и тело моё покрылось мурашками.
– Алекс, – обратилась доктор, – ты продолжаешь вспоминать этот эпизод, но не хочешь наладить с ней связь. Я понимаю, – она сняла очки и протёрла глаза, – тебе кажется логичным считать себя недостойным её, я помню твои слова. Но ты даже не знаешь, где она живёт и что с ней происходит. За семь лет терапии мы многого с тобой достигли. Ты многого достиг, и твоя мать гордится, каким сыном ты вырос.
Она подогнула ногу под себя и положила очки на столик. Теперь всё выглядело так, будто она была пациентом, который пришёл на сеанс, а мне оставалось лишь задавать вопросы.
– Вы знаете, что у моего отца новый полёт?
Мой вопрос слегка дезориентировал её, и она снова надела очки.
– Да, я видела новость. И что ты об этом думаешь?
– У них большие планы на Луну, – усмехнулся я. – Думаю, мы и правда достигли многого. Вы содрали с моей матери кругленькую сумму, а я понял, что все эти старания бессмысленны.
Я встал с тёмного кожаного кресла и направился к выходу, намереваясь больше никогда не возвращаться в этот кабинет.
– Алекс, – воскликнула доктор, – Ты знаешь, что это не так, твоё нежелание мириться с тем, что у тебя есть, в противопоставлении с тем, что ты желаешь, вызывает эту неприязнь к окружающим и самому себе. Ты способен это изменить.
Она встала и растерянно приближалась ко мне, боясь того, что я оставлю за дверью всякие надежды на перемены к лучшему.
– Способен изменить? Я говорил вам, говорил отцу и говорил матери, всем, кто хоть как-то был мне близок, об этой гиблой авантюре с космическими миссиями, – мой голос раздражался. – Все вокруг живут, будто бы не замечая, насколько плохо здесь внизу, но почему-то все взгляды прикованы к ним, бесславным героям, которые просто исполняют свои роли для тех, кто пожинает плоды здесь и делает лишь свою жизнь лучше. Так что, я способен изменить это? Способен ли, по вашему мнению, спасти очередную рыжеволосую девочку от участи остаться без отца? Или помочь мужчине, который умирает с голоду? Потому что он больше не нужен этой системе, ведь у неё есть куча роботов и внимание массы, которое приковано к звёздам.