Четверо в униформе подошли с мегафоном к толпе. Заняв позицию перед протестующими, они проговорили стандартные фразы, которые были разработаны как раз для таких случаев. Все выполняли свои роли: одни приходили в людное место и показывали своим видом лицо народа, а другие инспектировали их, чтобы никто не пострадал. После чего обе стороны расходились по делам. За всю свою молодость я не видел жёсткого противостояния, в обществе гулял дух протеста, но сегодня мы жили также, как и вчера, неделю и месяц до этого. И дело было не в нас или во власти, простые люди выражали то, что было дозволено, а воспитывались так, как позволяли главы социума. Со временем власть имущие начали соблюдать баланс, создавая иллюзию правомерности. Всегда есть и будет сила воздействующая и противодействующая – такова природа вещей. И никакого секрета, правда я тогда об этом ещё не знал.
Мы продолжали медленно вживаться в роли толпы, даже не боясь затеять с кем-нибудь драку. Мимо меня прошёл парень и слегка задел за плечо. Тони не оставил это без внимания.
– У тебя какие-то проблемы? – крикнул он ему вслед, а тот даже не дрогнул. – Чёрт знает что, а не люди, никакого уважения.
– Они припёрлись протестовать на площадь в семь утра. Думаешь им есть дело до каких-то оборванцев вроде нас?
– Ну знаешь, говори за себя, – этой манерности у него было не отнять, я даже стал подозревать, что он пародирует какого-то героя из фильма.
Мы вечно смотрели всякое старьё из прошлого века, поэтому я мог догадаться. И пока мой мозг был занят этой шарадой, а толпа продолжала наслаждаться минутой славы, над нами завис дрон. Он жужжал как здоровенная пчела. Задрав голову, я заметил примотанный изолентой пакет. Ти пританцовывал под здешнюю музыку, а я стоял с открытым ртом и не торопился с криками разгонять людей.
Железяка сорвалась с места и полетела вниз. Один из патрульных не растерялся и начал стрелять. Многие пригнулись, затаив дыхание, дрон же потерял одну из лопастей и упал прямо на головы протестующих.
Мои уши заложило похлеще, чем после концерта. Я упал на колени и закрыл голову, ботинки Тони тёрлись об мои руки. Он поднял меня.
– Ты цел? – спросил он, держа за плечи.
Я кивнул в ответ и повернул голову к тому месту, где только что танцевала красивая девушка. Большинство тел упало замертво. Их плоть валялась у наших ног. И тогда меня бросило в жуткую дрожь.
Слух возвращался, и крики раненых начали рвать меня изнутри.
– Нужно сваливать, – высказал я другу.
Он сдвинул брови и потянул меня за рукав, но тут я схватился за него и тряхнул несколько раз. В следующий миг мы бежали по сырому тротуару, сердца грохотали и кровь била мне в голову. Я никогда не чувствовал себя таким живым и таким подавленным одновременно.
Ти мало говорил со мной после этого. Тем же вечером я пришёл на ужин к родителям, до сих пор не осознавая ужас, который со мной произошёл.
Внимание вернулось ко мне за столом. Мы жевали овощи со свининой, но еда меня не радовала. Не радовал и приезд отца, наш разговор. Меня не покидало ощущение, что я должен был прийти на эту семейную встречу с чем-то особенным, а внутри был лишь недостаток. Я безынтересно ковырялся в тарелке, пока моя мать рассуждала на тему толерантности.
– Представляешь, она мне сказала, что её дочь однозначно туда поступит. Девочке не место среди этих религиозных фанатиков. Я видела, как она хочет вырваться из дома, – она осушила бокал с вином, бросив взгляд мне в тарелку, и вновь обратилась к отцу. – Не воспитание, а садизм какой-то. С другой стороны, я бы, например, не сделала операцию, ну по смене пола. Но просто мне это совершенно ни к чему, а их проблема в том, что они не понимают желание другого человека, несмотря на то, что таким человеком является их дочь.
– Скоро мы переключимся на бесполые аппараты, которые будут сношать друг другу мозги, – сказал я и проглотил тушёную брокколи.
– Господи, Алекс! – вскрикнула моя мать. – Мы же за столом.
Отец взглянул на меня с прищуром и еле заметно покрутил головой, но ничего не сказал. Мне кажется, он был согласен с моими словами, просто не хотел конфликтовать с матерью. В тот момент я счёл его мудрецом и подлецом.
– Я не могу больше есть, – был мой ответ.
Мать тут же наклонилась в мою сторону, чтобы возразить.
– Ты же почти ничего не съел, отказался от мяса…
Мои нервы не выдержали. Я встал из-за стола, чуть его не перевернув. Внутри всё пылало.