— Говорил я председателю.
— То-то, что говорили. Все у нас на проволочках. Вот, помню, раньше эмтээсы были. Так там же технику содержали. Там кого попало за руль не сажали. Председателю давали десять тракторов на две недели, так он знал, что больше техника у него не будет ни дня, и старался его, этот трактор, использовать с нагрузкой. Потому что больше ему техники не видать. А теперь вот «Кировец» семисотсильный с тележкой силос возит. Да это ж что из золота сапоги шить. Он горючего нажжет в десять раз больше, чем стоит силос. Ему бы десять плугов тащить, а не тележку. Вот куда мы миллионы загоняем. Тут эмтээсы и вспомнишь.
Было все это неожиданно для Кулешова, и он поначалу даже не нашелся что ответить. Только пробормотал:
— Вы же член правления, Николай Алексеевич… Сказали бы.
Рокотов махнул рукой и пошел к раздевалке, а Сучков доверительно сказал инженеру:
— Да говорил он… На собраниях и вообще… Грозились всё исправить, да только назавтра опять… Брехня одна получается. Сами ж знаете, на тракторах и за выпивкой ездют, а кто и по девкам. Какой уж тут моторесурс… Вот зимой поглядите, что вытворять будут. Меня на бульдозере навоз на поля возить заставляли. Это ж каку голову иметь надо? А-а-а…
Иногда Анатолий чувствовал свое бессилие. Поднял бумаги, дневные наряды за прошлую зиму. И по всему выходило, что иного выхода, как возить навоз на бульдозере, в те дни не было. В ремонте десять тракторов. Всех лошадей мобилизовали. Объявили два воскресника по вывозу навоза на поля. Верно, нельзя с одной тележкой гонять на поля «Кировец», но что сделаешь? Нужно в хозяйстве сорок тракторов, а их пятнадцать. Ну кто виноват, что колхоз живет в кредит? Что в долгах как в шелках?
А может быть, и есть чья-то вина? Кто-то же приучал людей к этому. Кто-то нащупал удачную отдушину: не оставят без поддержки, дадут и семена, и технику. Все равно дадут. И люди привыкли: неужто двадцать процветающих хозяйств района не продержат на себе двух-трех неудачников? Продержат, спасут, государство кредитами наделит. И так годами, десятилетиями. А если прикинуть по всей стране? Неужто ж только в Лесном такие хитрецы? Небось и в других местах водятся?
А в общем, жизненный поворот, приведший его в Лесное, считал он благоприятным. Здесь можно было увидеть результаты своего труда, а что еще нужно человеку, если у него профессия, которая нравится. Если еще не знаешь, до каких пределов простираются твои возможности? Васька целыми днями гоняет босиком по сельской улице, перезнакомился с ребятней. Люда обживает дом. Первый дом в их жизни. Можно бы и сказать, что счастливы. И как приятно вот так идти к своему дому, зная, что тебя ждут, что Васька кинется навстречу с веселым визгом и можно будет зарыться лицом в его пахнущую ветром белобрысую шевелюру.
Калитка скрипучая. Надо бы поглядеть, а то даже неудобно. При первой же оказии займется. Вот сейчас поужинает и глянет, что там так скрипит. Может, маслицем смазать и делу конец? Васька возится в углу двора со щенком, подаренным соседкой: знатный будет пес, уже сейчас уши торчком стоят. Парень три ночи как следует не спит, все беспокоится за свою животину. А пусть, добрее к людям будет. В детстве Анатолию тоже довелось держать собаку, и до сих пор помнит он тот день, когда в очередной приезд Родиона к отцу тихая и безответная Мирта вцепилась ему в штанину. Родион даже чемодан уронил, а потом ощерил мелкие черноватые зубы, схватил полено и ударил собачонку по голове. Сколько слез пролил Толька тогда над бездыханным телом своего лохматого друга. А в доме никто ничего не сказал Родиону, только отец осмелился пробормотать: «Зачем же так?» Родион не ответил и лишь после многозначительной паузы выдавил из себя:
— Сроду никто по земле не ходил апосля того, как меня куснет. Так-то, друзяка.
Люда вышла из дома с озабоченным лицом. Когда Анатолий снял пиджак и повесил его на перила крыльца, она тихо сказала:
— Опять он… Сегодня видела. Нашел-таки нас… Только очень тебя прошу, не ввязывайся. Он все сторонки держался. К дому не подходил. Совсем седой.
5
Все эти дни Туранов даже не вспоминал о своем предшественнике. Работы было под завязку. Да и не хотелось вновь возвращаться к тяжелому разговору, который состоялся при передаче дел. У Туранова создалось впечатление, что Бутенко совершенно не понимает сути происходящего и видит все свершившееся как цепь недоразумений и происков со стороны недругов. Целую неделю он отсиживался дома, иногда перезванивая в приемную по тому или иному делу. Туранов распорядился высылать ему машину, если об этом будет просьба бывшего директора, и Павел Максимович охотно воспользовался этой возможностью.