— Какие могут быть возражения? Мы вам очень благодарны за помощь. Особенно за грузовые машины. Крепко помогли нам.
— Погоди. — Туранов потер полное красноватое лицо, и его глубоко запрятанные под выгоревшими бровями глаза насмешливо блеснули. — Погоди. Я с таким к тебе разговором, что тебе сейчас будет сразу и холодно, и жарко.
— Людей снимаете?
— Не торопись, председатель. В общем, так. Давай мы с тобой сейчас поговорим про твое хозяйство. Земля, рабочие руки. Долги. Слыхали мы, что по этой части вы многих за пояс заткнули. Сколько ж накопили?
— Около семи миллионов. Только я что-то не понимаю, товарищ директор.
— Крепко, — сказал Туранов и повернулся к молчаливым мужикам, сидевшим у стены с тощими блокнотиками в руках и сразу же записавшими цифру, — да, хозяева вы, видать, не того. За сколько ж лет накопили?
— Годков за пятнадцать. До меня шесть председателей старались. А в чем дело?
— Хотим мы вас к себе взять, Степан Андреевич, — вмешался в разговор Борис Поликарпович, присевший рядом с Николаем.
— Это как?
— Мы вели в областном комитете партии разговор о том, чтобы ваши села и земли передать заводу в качестве подсобного хозяйства, — сказал Туранов, — полагаю, что вопрос этот решится положительно. В понедельник мы едем в Москву вместе с заместителем председателя облисполкома. Без вас мы тут вчера и позавчера поездили. Скажу прямо, дела запущены. Тут, дорогой мой товарищ председатель, надо начинать, и с самого основного при этом.
— Вот как? — Куренной растерянно глянул на Николая. — Слыхал? Это как же, колхоз ликвидировать, так выходит?
— Будете тридцать девятым цехом. Четкий рабочий день, все права работающих на заводе, а ваша должность будет называться по-другому. Ну, скажем, начальник цеха или директор подсобного хозяйства. Это неважно. Мы заплатим ваши долги. Вот тут товарищи из проектного института, они обещают сделать проект застройки. Причем быстро сделать. — Туранов кивнул в сторону молчаливых мужиков, тихо перешептывающихся друг с другом.
— Та-ак… — Куренной начал понемногу приходить в себя. — Ну что ж, мы не против. У нас ведь какая обстановка, вы, наверное, знаете? Два села наших должны находиться в зоне затопления будущего водохранилища. Тут, ясно, никто ничего не строил, потому что все равно уходить. Люди, конечно, живут там не совсем так, как надо, это вы тоже понимаете, наверное? Да-а… Только послушайте моего совета. Если у вас денежки есть, так вам лучше на ровном месте построить все, что нужно. Это ж муторное дело — переселять. Правда, еще четыре села у нас остаются, ну да ведь и там не все как надо.
— Да уж что говорить? — Это вмешался снова Борис Поликарпович. — Тут уж спорить с вами никто не будет. Столько у вас «не все как надо», что удивляться не приходится.
— Я вас, конечно, расстраивать не буду, — Куренной достал из сейфа папку с бумагами, перевернул обложку, — но сказать суть дела я обязан. Это чтоб потом обид не было. Значит, так. Угодий — семь тысяч с небольшим гектаров. Пашни из них — четыре тысячи триста тридцать шесть. Население — две тысячи пять человек. Это в шести селах. В колхозе занято около пятисот человек, почти столько же работают в областном центре и других местах.
— Да-а-а… — сокрушенно покачал головой Борис Поликарпович. Туранов сидел в позе восточного идола, и по его лицу трудно было определить, что он думает.
— Я продолжаю… — Куренной кинул взгляд на директора завода, словно говоря ему: вот теперь думай, стоит ли вязаться в это дело? — в периоды осадков и весенних паводков некоторые села хозяйства полностью отрезаны от областного и районного центров, что создает постоянные трудности с доставкой продовольствия и почты. У нас четыре моста через реку, которые мы возводим каждый год и которые сносит паводком… Дороги между селами грунтовые. Нет ни одного участка с твердым покрытием. Рельеф земель пересеченный, основными элементами его являются водораздельные пространства, склоны, днища балок, леса и лесополосы. Преобладающие земли — чернозем выщелоченный, он занимает пятьдесят четыре процента от всей площади землепользования. Все почвы низкоурожайные и нуждаются в мелиорации и внесении повышенных доз удобрений. Читать еще?
Туранов зашевелился, высвободил ногу из-под стола, поднялся. Подошел к окну, долго глядел, как пятнистая собака гоняла по огороду желтого теленка, потом рывком повернулся и остановился около Куренного:
— Слушай, председатель… Ты мне лучше скажи вот что: ты-то сам думаешь работать здесь или нет?
Куренной сбился, отложил в сторону бумаги: