— Вытянем все жилы, — тихо промолвил Бабухин.
— Как на каторге!
— Заговорили! Загалдели! Хоть уши затыкай! — Острые глаза Демида Назарыча стреляли во все стороны. — Мне не до забав, не те у меня годы… Подумал бы лучше: отчего оно — всеобщее увлечение? Так сказал? Раз оно всеобщее, на то есть особые причины. Весь народ не увлечется чем попало.
— Так его, батя! — порадовался Кисляев. — Добавь еще!
Но поблизости послышался шорох гальки. Все обернулись и увидели Гелю, бегущую с какой-то новостью от рации. Не добежав до спаровки, она крикнула:
— Родыгин!
— Когда? — все поняв, спросил Арсений.
— Завтра утром.
— Уже узнал об аварии, — заключил Морошка и, тронув Демида Назарыча за плечо, неожиданно согласился: — Батя, пробуем! Будь что будет!
Заряд из четырех мешков доделали быстро. Тем временем вернулся с реки теплоход. Когда спаровку закрепили перед его носом, Демид Назарыч поднялся на нее со своей сумкой и крикнул бригаде:
— Не расходись! Я скоро…
Терентий Игнатьевич, как и полагалось, вывел спаровку из запретной зоны и поставил ее у берега в сторонке. Бригада направилась тропой мимо — в сторону брандвахты. Увидев, что Демид Назарыч забрался на верхний край площадки, Морошка понял, что старик решил заправить боевики в концы мешков, и приостановился перед спаровкой.
— Слушай, батя, а если поставить посередине? — крикнул он озабоченно. — Взорвет центр заряда — и то ладно.
— Марш отсюда! — рассердился Демид Назарыч.
— Уверен, — сказал Кисляев.
— Может, он уже пробовал?
— Вроде бы нет. Вчера, правда, взорвал один мешок с лодки, вон там, у берега, где травка. Говорит, щук глушил.
— Хитрит, однако.
Поодаль от места, где взрывники обычно монтировали цепь, у самой тропы лежала большая плита, а вокруг валялись чурбаны и ящики из-под пороха. Коротая время до выхода в реку, бригада устраивала здесь перекуры: с речного простора всегда обдувало, и у плиты не держался гнус.
— Вы все новички тут… — заговорил Морошка, присев на чурбан, выброшенный рекой и ободранный наголо. — Где вам знать, сколько маеты было с этим зарядом? Бывало, завалим всю площадку небольшими мешками да как опутаем их проводами — паутина, да и только! Попробуй спусти такой заряд без обрыва. Все лето мучились. Это нынче надумали шить длинные мешки. Но все равно ведь делим на секции.
— Люди вообще любят все сложное, — сказал Кисляев. — Просто удивительно. Если что-нибудь задумают, обязательно сотворят громадину, со множеством разных ненужных узлов и деталей. Что хочешь возьми из техники — все задумывалось большим и сложным. И только сама жизнь заставляет все упрощать.
— Это так… — согласился Морошка. — Люди вроде бы опасаются простоты.
— Точно!
— Похоже, она лежит за какой-то гранью, — продолжал Морошка. — И людям почему-то трудно переступить эту загадочную грань. Даже когда надо сделать всего лишь один шаг.
— Люди боятся не только простоты, — с кислой миной заметил Мерцалов. — Всего на свете. Что поделаешь? Трусливы от природы.
— Чепуха, — ответил Морошка. — Вон дети совершенно бесстрашны.
— А подрастут — станут трусливыми, — не сдавался Мерцалов. — У каждого от рождения есть бациллы трусости, а потом они развиваются, как говорят ученые, под воздействием среды. Оттого и бывают массовые вспышки этой болезни.
— Понес ахинею! — в сердцах крикнул Кисляев. — Это трусливые-то совершили революцию и создали новую власть в мире? А другие трусливые победили в такой войне? А третьи — первыми полетели в космос? И как только поворачивается у тебя язык?
Все неловко замолчали, стараясь избежать всеобщей ссоры. А немного погодя Арсений Морошка заключил раздумчиво:
— Если есть, ее выжигать надо…
— Трусость-то? Из душ? — переспросил Николай Уваров. — А кто будет выжигать?
— Лучше всего, если каждый сам у себя, — ответил Морошка. — Однажды меня укусила змея. Так я сам выжег место, зараженное ядом.
— Не каждый это сможет.
— Хочешь жить человеком — выжигай!
От спаровки долетел голос Демида Назарыча:
— Давай сюда!
Все повскакали со своих мест.
— Неужели поставил?
— Видишь, машет…
— Ну, братцы, видать, отзагорали!
— На то похоже…
— Покурить будет некогда.
V
Теплоход «Отважный», с укрепленной перед носом спаровкой, осторожно подошел к вешке у якоря. Изловив в воде канат, рабочие скрепили его скользящей петлей с зарядом, и теплоход начал медленно отходить — спускаться по течению.