Хотя, почему - удивительно?
Разве она в состоянии - чему-либо удивляться сейчас?
Переход утомлял физически… Но она радовалась - любой усталости, любой нагрузке, любым усилиям…
Потому что боль - не проходила. Боль - от разочарования, от разлуки, от… голода. Возможно, он был нужен ей гораздо больше - чем она думала. Возможно, бесконтрольная страсть - это то, чего ей так не хватало в жизни. Возможно, властный и жесткий мужчина - идеален для её виктимной сущности…
Хотя…
Какая она, к чёрту, жертва! Жертва - он! Причем, жертва - собственных ортодоксальных мозгов! Собственных заблуждений! Собственных, им самим придуманных, правил!
«Сомневающийся — несовершенен любви…».
Хлопком закрытая книга.
Вот он - ответ.
Всё уже придумано до неё. Много лет назад. Нет ничего нового в любой человеческой судьбе.
История повторяется, истории повторяются.
Другие лица, другие тела, другие характеры.
И - похожие судьбы.
Разве когда-нибудь - она скрывалась? От проблем, от чувств, от судьбы? Разве - не ценила то, что давала ей жизнь - любовь, полёт и… небо в алмазах? Зачем бежать - от страсти, от удовольствия… от счастья? Зачем - ставить самому себе барьеры, отказываться от подарка, который многие ждут - годами, и не дожидаются?
Он, конечно, не звонил ей.
И она - не звонила тоже.
Не от обиды - а от бессмысленности телефонного звонка.
Тогда, ноябрьским утром, она первая - сказала ему: «Прощай».
Первая - разомкнула объятья, первая - шагнула к двери.
Не оглядываясь, как обычно…
Истории повторяются, история повторяется…
На столе медленно мигал диод на каком-то оставленном приборе. Что толку в приборах? Можно замерить нервные импульсы, можно замерить - все известные поля, можно - переложить в цифры, сделать выводы, придумать очередную формулу… А можно - просто шагнуть в неизвестное, доверяя только интуиции и самому себе… и, пожалуй, еще тому - кто помогает всем, без исключения.
Просто надо уметь правильно просить.
Уже ставшее привычным - лёгкое удушье…
И она - в знакомом кабинете.
Пусть катится Ионов - куда подальше! И - Красновский! Пусть - несанкционированный переход! Кто ей может помешать? Кто ей может запретить? В три часа ночи…
Как здесь протекает время? Она была в этом кабинете - два часа назад… Но было ощущение - что прошли дни… Шторы, как обычно, плотно задвинуты, свечи в канделябрах - зажжены… Запах табака - едва уловимо витает в воздухе… И, конечно, камин - непременный символ комнаты…
Можно бесконечно стоять на берегу и ждать парома. Можно - не ждать, а переплыть. Ждать - безопасней, плыть - рискованней. Решительные шаги к окну, отдернутая штора… Кусок осеннего леса, выхваченный тусклым фонарем в кованой решетке… Ярко-жёлтые листья - на земле, на деревьях, на дорожках - теряющихся в темноте… Внезапное желание - открыть окно и почувствовать воздух. Непередаваемый лесной воздух, от которого кружится голова и который можно глотать, как пищу…
Разворот к столу. Сегодня она обязательно дождется хозяина кабинета. Кресло у камина оказалось необычайно удобным. Огонь свечей - завораживал, гипнотизировал и, пожалуй, расслаблял… И она не сразу расслышала тяжелые шаги по дубовому паркету, вздрогнула - от звука внезапно распахнувшейся двери.
Грузная фигура заполнила дверной проем.
Высокий старик, с гривой седых волос… опирающийся на трость…
Цепкий взгляд темных глаз - мгновенно выхватил сидящую в кресле женщину.
Ту самую, что являлась из - ниоткуда, из сгустившегося воздуха.
— Не удивляйтесь, но я был уверен, что, в конце концов, увижусь с вами…
— Я уже давно ничему не удивляюсь…
Он закрыл дверь. Тяжело опустился в свободное кресло. Длинная трость, с набалдашником в виде собаки, напомнила ей Воланда…
Она никогда не видела таких глаз - чёрных. До такой степени, что зрачок сливался с радужной оболочкой, придавая странную неподвижность его взгляду. Очень умных глаз. И - неуютных.
— Разрешите вам представиться - барон Энтони Стоун…
Глубокий голос, тяжелый, как сам его обладатель… Едва заметный акцент - тот, который всё равно остается у людей, не родившихся в России… или - давно и навсегда покинувших её…
— Дарья… Николаевна Иволгина… Живого барона вижу в первый раз в жизни…
— Простите, что представляюсь, сидя… В моем возрасте - уже тяжеловато склоняться… даже перед женщинами… Да и вы, скорее всего, не умеете делать реверансов?
— Вы - правы, не умею…
Он улыбался. Чему он радуется - барон Энтони Стоун? Странный старик, ждущий её появления…
— Разговор нам предстоит долгий… Может быть, коньяку?
— Почему - не виски? Я ведь - в Англии, правда?
— В Англии… Но, знаете, даже я за шестьдесят лет пребывания здесь - так и не смог привыкнуть к этому пойлу, которое они называют - виски… Хороший французский коньяк - лучший фон для беседы…
Все еще сильная рука потянулась к графину… Янтарная жидкость в бокалах… Первый глоток - как погружение в неизвестное. Но коньяк оказался отличным… Не надо бояться погружений…
— Дарья Николаевна…
— Да, господин барон?
— Извините… Мне просто приятно произносить вслух ваше имя… И - не называйте меня бароном… Я такой же барон, как вы - графиня…
— И как мне вас называть?
— Антон… Антон Валерьевич… Уверен, моя история - очень похожа на вашу…
Уединенное бунгало на берегу океана… Высокие звезды. Шезлонг на открытой террасе. Он не лукавил - про командировку. Днем он работал со своими коллегами, то - в душных офисах, то - болтаясь во внедорожнике по пыльным ухабам. А вечерами - его ждал прохладный океан, морской воздух, и тревожные мысли.
Каждый день - звонки из лаборатории, от Красновского. Все нормально, все идет по плану. Эксперимент продолжается, переходы продолжаются… жизнь продолжается.
И, застывшее на губах, но - так и не произнесенное: «Как - она?»
Десятки раз - набранный, но так и не вызванный - номер.
Труд лечит всё. А физический труд - способен выдавливать мучительные мысли. Усталость тела помогает смягчить усталость души. Только не нужно - жалеть себя, не нужно - вспоминать, не нужно - мечтать. Заполнить день - работой, вечер - плаваньем, потом - еле-еле доползти до постели и - уснуть. Быстро, как провалиться в темноту. Без мыслей, с одной - усталостью.
Его предавали только сны. Словно - то, о чем он запрещал себе думать, воображать, чувствовать, - заполняло его во сне. Каждую ночь - она была разной. То - легкой и радостной, с детской улыбкой, рвущей на части его душу. То - чувственной и страстной, с обнаженным телом, заставляющим его терять голову. То - грустной и поникшей, с печальными глазами, выбивающими почву из-под ног.
Она забирала его, едва он засыпал, и не отпускала - до самого утра.
До звонка будильника.
До первых лучей солнца.
До холодного душа.