За ужином я всерьез налег на выпивку. Том и Люси приготовили здоровенную рыбину, и я уписывал ее под необыкновенно вкусное вино из ящика, который привез Дэвид. Откуда берется такой нежный вкус? У вина было экзотическое название, с диакритическими знаками и непроизносимыми сочетаниями букв. Оно просилось, чтобы его пили огромными глотками. Когда подали мороженое, я уже всасывал вино чуть не из бутылки, так мне хотелось захватить себе львиную долю.
— Боже, потрясающее вино. Откуда оно?
— Я заказываю его прямо у винодела во Франции. Мой отец покупает у него вино уже лет сорок.
Я немного разбираюсь в винах. Одна из прелестей работы в ресторане состоит в том, что красноносые торговцы раз в неделю поили меня с ложечки последними новинками, не подозревая, что заказывать товар не в моей власти. Тут главное было прикинуться лохом, рабоче-крестьянином, и хорошо сыграть роль.
— Сорок лет выдержки, с ума сойти. Что это, кларет? Нет, кларет красный, как форма у «Астон Виллы».
— Бургундское.
— Я думал, бургундское тоже красное. Когда про штаны говорят «цвета бургундского», они на самом деле бордовые.
— Нет, белое тоже бывает. Шардонэ — сорт белого бургундского.
— Ага. Как интересно. Дорогое?
— Как посмотреть. По сравнению с обычным пойлом дорогое, но мы платим значительно меньше, чем в магазине.
— Неужто десятку за бутылку?
— Это скорее стоит тридцать за бутылку.
— Тридцать! С ума сойти! Да на эти деньги можно купить четверть унции дури или три порции экстази.
— Но удовольствие не то же самое.
— Ты за себя говори, приятель.
— Нет, я не согласен. В этом вся проблема с наркотиками, не так ли? В них главное — эффект, а не то, как он достигается.
— Не догоняю.
Дэвид взял пустую бутылку вина на руки, как ребенка, и прочел этикетку.
— Представь себе все поколения виноделов, растивших лозу, поддерживавших терруар[53], следивших за непрерывностью процесса Когда пьешь хорошее бургундское, участвуешь в культурно-историческом событии. Глупо пить его, чтобы «дало по мозгам». Для этого сгодится водка, травка или экстази.
— Но и то и другое просто уход от реальности. Баловство ощущений.
— Возможно. Но качество неодинаковое. Идти на «Парсифаль» или на «Оазис» людей побуждают те же мотивы, однако ощущения от первого — на порядок выше.
Я загнал себя в угол. Мэри внимательно слушала, и мой вид ей подсказывал, что я согласен с Дэвидом, но не уверен, что такое «Парсифаль». Мозаичное панно? Тогда как на него можно ходить и при чем тут «Оазис»? В целом же я был противником релятивизма. Я предпочитаю, если вы заметили, классифицировать вещи, пользуясь абсолютными суждениями. Придется пересесть на другого конька.
— А каким образом с этим вяжется реклама?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты зарабатываешь на жизнь, эксплуатируя самые низкие инстинкты. Когда ты берешься судить о качестве удовольствий других людей, разве в этом нет фальши?
— Ни капли. Я работаю в рекламе лишь для того, чтобы сделать имя и снять свой фильм. Реклама — лишь средство к достижению цели.
— Как травка.
— Немного как травка, но я не обмякну перед телевизором с куском пиццы во рту и не буду глупо хихикать над несмешными вещами, так что результат, надеюсь, получится более конструктивный.
— Но ведь ты хочешь, чтобы твои фильмы смотрели?
Дэвид вскинул брови и тихо рассмеялся.
— Да, уел ты меня… Хочу, конечно.
Упившись, я принял его фразу за личную победу. В действительности же я вел себя глупо и вызывающе, потому что Мэри посмотрела на меня и покачала головой так, чтобы только я один заметил, — как она всегда делала, когда я ставил кого-нибудь в неловкое положение. Какая радость, что ее осуждение уже не имело надо мной власти. Мэри больше не в ответе за мое поведение, а раз не в ответе, значит, и не вправе, вот и все.
53
Полный комплекс факторов, рождающих вино, от почвы и климата до конечного продукта в бутылке.