Мы с Дебби лепили в тетрадь козодоев, Бен, навопившись и навизжавшись, впал в апатию, Мюррей свернулся калачиком перед телевизором, Сью, тихо напевая, варила грудинку, ее муж углубился в «Ист-Суффолк газетг», щелкая математические головоломки и загадки, Флэш глухо храпел в коридоре, — мы являли собой настоящую семейную идиллию.
Осталось семь сотен
Прошло три недели, и я почувствовал, что пора двигать дальше. От денег, добытых в «О’Хара» — чтоб они разорились, — оставалось семьсот фунтов. Если придется снимать квартиру, потребуются несколько сотен на залог. Неделя на поиски работы и еще неделя до первой получки — семьсот в аккурат равнялось нулю. Я заключил ненадежный мир сам с собой и решил возвратиться в Лондон. Настало время выплаты репараций и возврата долгов. Я даже убедил себя, что с Сэди все не так безнадежно, и мысль о ней больше всего прочего развернула меня лицом на юг. Сколько еще можно ждать «другого раза»?
Однажды после ужина Билл предложил съездить в «Гусей». Он был очень возбужден. Обычно он пребывал в скорбном и мрачно-невозмутимом настроении, но в тот вечер что-то явно выбило его из колеи. По дороге он то и дело принюхивался и барабанил по рулю мощными пальцами.
Только мы сели с пивом, как Билл приступил к делу:
— Фрэнк, я поговорил со Сью и хотел бы извиниться.
Пока ничего нового.
— За что?
— Ну, мы, вернее, я пригласил тебя в гости под ложным предлогом.
— То есть как? Для группового секса? Вступить в мунниты? Принести в жертву девственницу?
Билл заговорил с расстановкой, нагнув шею, уставившись в коричневое пиво:
— Я предложил погостить, потому что ты — моя последняя надежда. Я — ой, как неудобно-то, — мы были в отчаянном положении и подумали, что раз ты в Лондоне — у тебя еще в университете, помнится, имелись неплохие связи, — то мог бы помочь продать мои работы.
Господи, как он был, наверное, разочарован в тот первый вечер, когда я рассказал ему о моих собственных злоключениях.
— Это мне нужно извиняться.
— Нет-нет, что ты. Я сказал Сью о нашем уговоре насчет квартплаты, она была просто вне себя от того, что я тебя заманил к нам и с тебя же беру деньги за постой.
— Я ведь сам предложил. Если бы считал, что неуместно, не предлагал бы.
— Вот, возьми.
Билл сунул руку в задний карман, вытащил восемьдесят фунтов новыми двадцатками и разложил их на столе.
— Мы настаиваем, чтобы ты забрал деньги обратно.
— Билл, даже думать забудь.
— Нет, правда. Я не знаю, что на меня нашло. А какие жалкие впечатления у тебя останутся? Сью стрекочет без умолку, дети беснуются, да я еще сижу в углу и ною.
Я вспомнил дневник Билла. Восемьдесят фунтов могли пробить в его годовом бюджете огромную дыру. Обострения синдрома Туретта я тоже не забыл.
— Послушай, Билл, ты даже представить себе не можешь, как хорошо мне было у вас. Если бы не ты, хрен знает, куда бы меня занесло. Я не могу взять деньги обратно.
Билл быстро-быстро затряс ГОЛОВОЙ:
— О господи. Как все запуталось.
— Не переживай. Кстати, дети мне понравились. Не таким эгоистом себя чувствуешь.
Прожил три недели, а уже грамотного родителя из себя корчу.
— Я не о том. Не только о том. Все дело в деньгах, будь они прокляты.
— Не понимаю.
Билл сложил ладони перед лицом, словно приготовился молиться. У него были длинные грязные ногти.
— Нет, все нормально, Фрэнк По-детски как-то все получилось. — Он покачал головой, прикрыв рот руками.
— Извини, Билл, я правда все еще не…
Билл неожиданно встал. Он поспешно засунул деньги в карман, словно торопливость могла изгладить происшедшее.
— Нет. На хрен! Вернусь через минуту. Извини.
И, схватившись за голову обеими руками, Билл огромными шагами выскочил из паба.
Я осмотрелся — одному в пабе делать нечего. В среду народу было раз, два и обчелся. По-настоящему жизнь в «Гусях» кипела только по выходным. Остальное время выручку обеспечивали завсегдатаи. Кажется, еще не было случая, чтобы пузатый Лен не торчал у стойки. Я заметил еще пару мужиков, в компании которых видел его раньше, но сегодня, похоже, Лен решил побыть наедине с собой. Он был вдребезги пьян, размазался по стойке и тяжело дышал через открытый рот. Без шестерок он был не так грозен. Длинная пелена волос, столь величественно ниспадавшая на спину три недели назад, сейчас облепила спутанными нитями лицо и плечи. Ну почему одинокие мужики выставляют напоказ свою одинокость? Видимо, ищут сочувствия и любви, не дождавшись их от кого положено. Но где тогда все одинокие женщины? Ведь женщины тоже страдают. Оставалось только догадываться. Должно быть, женщины скромнее и смотрят себе в окно да курят.