И вдруг произошло неожиданное. Когда как-то под вечер ребята принесли на проверку свои кирпичи, Иван Дмитриевич сказал, что все придется переделывать.
— Почему? — оторопел Олег.
— Термопары, которые мы делаем, — кустарщина, шаг назад по отношению к тому, что уже есть, — объяснил Иван Дмитриевич. — Нихром и константан — это, прямо сказать, плохая пара. Я получил письмо из Ленинграда, с Петровской набережной, из Института полупроводников. Какой-то умный человек, товарищ Сидоров, пишет: второй парой надо применять сплав, которым пользуется завод. Лучшего сплава пока не изобретено во всем мире. Мне обещали, что нужные мне пластиночки на заводе отольют. Стоит из-за этого размонтировать? Стоит.
— Конечно, стоит, — горячо поддержал Коля Никифоров.
И вот теперь мальчики едут на завод металлоламп к знакомому мастеру Ивана Дмитриевича за новым материалом.
Стучат колеса, за запотевшим, заплаканным окном меняются платформы пригородных станций. Кто-то за спиной на соседней лавочке, шелестя газетой, рассуждает о политике, Коля и Вася вполголоса повторяют слитное и раздельное написание наречий. А Олегу хочется спать. Он пригрелся в углу и борется со сном.
«Вот оно, это проклятое «на миг», — думал Олег сквозь дремоту, прислушиваясь к голосам товарищей. — Просто по-дурацки: «вмиг» — вместе, «на миг» — почему-то отдельно».
Да, Олега подвело именно это коротенькое, в пять букв, словечко. Написав на классной доске фразу для разбора, Олег засуетился, быстро стер «на миг», написанное правильно, и написал слитно. Учительница спросила его, почему он так поступил. Олег тут же снова стер слово и написал раздельно.
«Ну вот…» — сказала учительница, и Олег, подумав, что она осуждает его за неправильное действие, опять вернулся к прежнему написанию.
— Что ж это ты, Зимин, наречия подзабыл? — покачала головой учительница. — Пятерку поставить не могу.
В этот день с Олегом все обращались, как с больным. Никифоров утешал: мол, не вешаться же теперь! Мухин положение оценил более практично: «Все равно в четверти пятерку можно вывести». Наташа тоже бросила несколько сочувственных взглядов.
Рем Окунев снисходительно заметил на ходу:
— Ох, и будет же тебе, тимуровец, от мамаши клизмочка! Образцово-показательный ребенок и вдруг…
Олега задело это за живое. Именно матери, ее вздохов и нравоучений боялся Олег больше всего на свете.
Когда Олег вернулся из школы домой, мать сидела на голубом атласном пуфике трюмо и, заглядывая в книжку, безумно вращала глазами: она утверждала, что это очень полезная гимнастика для лица, отличное средство, чтобы не было морщин.
Олег знал, что отвлекать мать во время ее косметической гимнастики нельзя, и поэтому, прохаживаясь по комнате, терпеливо ждал, когда будут закончены упражнения.
— Ну, что нового? — спросила Ольга Константиновна, поднимаясь с пуфика.
— Я четверку по русскому получил! — выпалил Олег и сам испугался своей решительности.
— Четверку?
— Четверку… За наречия… «На миг» вместе написал…
— Вот это новости! Вот это новости! — повторила Ольга Константиновна и, шурша халатом, направилась к двери.
Олег шагнул за ней, протягивая руки.
— Мама! Мама! В четверти все равно пятерка будет!
Из кухни донеслось:
— Вера, накорми отличника!
— Мама! — крикнул Олег, но Ольга Константиновна не откликнулась.
Домработница Вера принесла суп.
— Правда, четверку поставили? — сочувственно спросила она и весело добавила: — А по мне, так только радоваться такой отметке!
Ольга Константиновна вернулась в столовую через несколько минут. Она села напротив сына, положила на стол свои пухлые руки и сказала:
— И что же ты думаешь делать дальше? Сегодня четверка, завтра тройка, а потом и двойки. Мы с отцом стараемся, создаем тебе условия…
— Мама! — взмолился Олег. — Я исправлю четверку!
— Ты слушай! Ты думаешь, что все это легко нам далось? И квартира, и машина, и обстановка? Всю жизнь мы трудимся, чтобы из тебя человек получился, а не какой-нибудь токарь!
«Ты-то больно много трудишься! Гимнастика лица!» — со злостью подумал Олег.
— Знай, кончишь школу без золотой медали — не видать тебе института как своих собственных ушей. Прямехонькая дорожка к станку! В токари!
Олег терял терпение. Он решительно отодвинул тарелку.