— Понимаешь, двоих! — восхищался Олег.
А Наташа смотрела на Зимина и думала: «А почему ты не спрашиваешь, где я вчера была? Почему не пришла к Фатеевым?»
Наташа хотела спросить об этом Олега, но мешала учительница. И когда та, наконец, вышла, Наташа быстро расстегнула портфель, достала письмо и протянула его Олегу:
— Ты писал?
Олег пробежал глазами письмо и покраснел:
— Не я! Это кто-то подстроил.
В правдивости его слов Наташа не сомневалась.
А Олега охватило волнение. Ему вдруг захотелось, чтобы он написал эту записку, чтобы они встретились с Наташей вечером в пустынном актовом зале. Но он сказал:
— Кто это додумался?
Наташа волновалась не меньше, чем Олег.
На столе лежала стопка тетрадей. На верхней было написано: «Контрольная работа по химии ученицы 7-го класса школы рабочей молодежи № 128 Судаковой Е. Д.». Учительница химии по совместительству работала и в школе для взрослых.
Олег взял тетрадь и сказал:
— Вот трудно небось людям учиться! Отработал на заводе — и в школу. Когда ж уроки учить?
— Конечно, трудно, — быстро ответила Наташа. — Мой папа вчера двойку получил. Мы всю ночь с ним задачи решали. Даже сейчас спать хочется.
— Хочешь, я к вам приходить буду, и мы вместе его задачки решать будем? — предложил Олег.
— Да нет, Олег… Я сама справлюсь. Когда я помогаю папе — ничего: я дочка. Ну, а если ты будешь, папе стыдно будет!
Помолчали.
— Я выведу ее на чистую воду, — неожиданно сказала Наташа.
— Кого? — удивился Олег.
— Евстратову.
— Ты, значит, думаешь, что это она?
— Да.
— Давай вместе выведем.
Наташа и Олег весело рассмеялись.
Глава тридцать девятая
В то утро, когда Наташа и Олег хотели осуществить свой план — вывести Евстратову на чистую воду, — произошло событие, взволновавшее не только седьмой «А», но и всю школу.
На третьем этаже, у витрины, где вывешивалась «Пионерская правда», толпились ученики разных классов. Даже десятиклассники. На первой страничке газеты «Пионерская правда» под заголовком «Урок» было помещено стихотворение. Ничего в нем примечательного не было, кроме подписи: «Инна Евстратова, ученица 7-го «А». Москва, 813-я школа».
Многие, особенно девочки, шумно восторгались. Некоторые ученики других классов, не знавшие Евстратову в лицо, заглядывали в седьмой «А», но Инна еще не приходила.
Рем по поводу творчества Евстратовой высказался скептически:
— Не стихи, а так себе…
— Тебе все так себе, — ответил ему Мухин. — Если в газете напечатали, значит стихи стоящие. Какую-нибудь дрянь печатать не станут. Ты вот в прошлом году стишки написал, так их и в стенгазете никто читать не стал.
Рем был уязвлен, но отвечать счел ниже своего достоинства.
Инна вошла в класс перед самым звонком. Она не вошла, а буквально вплыла, снисходительно раскланиваясь с теми, с кем дружила, и торжествующе поглядывая на тех, кого считала недругами.
После второго урока, когда учительница биологии вышла из класса, а ребята не успели еще покинуть своих мест, Наташа решительно подошла к учительскому столу и подняла руку.
— Ребята! — громко сказала Наташа.
Класс встрепенулся.
По тону Губиной, по решительному и взволнованному выражению ее лица ребята поняли, что Наташа собиралась сообщить что-то значительное.
— Ребята! — повторила Губина. — Мне по почте пришло письмо. Вот это. — Наташа показала голубой конверт. — Я вам его прочитаю.
Класс замер. Узнав конверт, Евстратова побледнела, но, стараясь не выдать себя, оживленно прошептала соседке:
— Вот интересно!
В классе наступила полная тишина. Прочитав письмо, Наташа обратилась к Олегу:
— Зимин, скажи, ты писал это письмо?
Олег, будто отвечая учителю, встал:
— Честное пионерское, не я писал!
Инна побледнела еще больше.
— Кто же тогда написал мне от имени Зимина? — продолжала Наташа.
Все молчали.
— Тогда, ребята, я приколю это письмо к стенгазете. Пусть все узнают, чей это почерк. Пусть будет стыдно тому, кто этим занимается. — Наташа достала из кармана фартука английскую булавку, приколола письмо к стенной газете и вышла из класса.
Весь день класс толковал о стихах в газете и письме, полученном Губиной. Посматривая на письмо, некоторые говорили: почерк Евстратовой.