— Я знаю, о чем вы хотите спросить, Джоан. О будущем, верно?
Он взял лежащий на столе старый, помятый номер «Садден Дэс» и открыл его на рекламной полосе:
— И вы, и я много раз видели, как все бывает. Мы — не такое уж редкое явление. Как это там у вас, журналистов — «романтическая линия на вечной войне»... Но у нас не «авиасимулятор с сильной сюжетной составляющей», — и Санберн поднял развернутый журнал с рекламой видеоигры. — У нас реальная жизнь, все проще и печальней. Так? В этом ваш вопрос.
Эринджер молчала.
Санберн глянул ей в глаза и заговорил небрежным тоном:
— Ну, думаю, когда нам будет шестьдесят четыре, мы станем такими милыми старичками, будем жить в каком-нибудь тихом месте... и перечитывать старые номера вашего журнала, — тут Санберн улыбнулся. — А по воскресеньям будем ходить в местный авиационный музей. Наши самолеты будут стоять там в каком-нибудь ангаре на почетном месте.
И тут Скайларк ясно поняла: а он ведь не шутит. Но и всерьез, разумеется, не говорит. Тогда что это? Мечта? Да, мечта. Несбыточная, он и сам понимает. Но не шутка.
Эринджер хотела что-то сказать, но Санберн добавил подчеркнуто вежливым тоном:
— Вы сказали, это ваш последний вопрос?
— Последний, — подтвердила журналистка и поднялась; по ее взгляду Санберн понял, что все в порядке, материал получится, и неплохой. — Вы остаетесь?
— Да, посидим еще немного. Счастливо, Джоан.
— Я Мушкет. Объект выходит, идет на стоянку.
У Хромого уже было очень нехорошее чувство насчет всего этого дела, а сейчас оно стало только сильнее:
— Подтверждаешь объект?
— Подтверждаю точно. На стоянке света мало, но подтверждаю.
У него там еще и света мало.
— Проверь еще раз.
— Еще раз не могу. Объект уже надел шлем. Заводит мотоцикл. Начинаем движение, сопровождаю. Направление верное, к вашей позиции.
— Я Хромой, внимание всем. Объект начал движение, Мушкет сопровождает.
— Еще коньяка, пожалуйста, — сказал Санберн. — Вот черт. Не знаю, как тебе, а мне она все настроение испортила.
— Мне, вообще-то тоже как-то... Не знаю. Я думала, ты любишь давать интервью.
— Знаешь, что командир говорит? Он говорит: у меня талант по части коммерции, потому что я еврей. А у тебя дар по части пиара, потому что ты трепло. А летчики, говорит, мы с тобой оба хреновые. Нет, вообще это занятно, интервью давать. Тебе понравится со временем. Это только вот сейчас.
— Хоть не спросила, что мы в постели делаем.
— А что мы там можем делать... — Санберн выпил коньяк резко, одним глотком. Скайларк поняла: после разговора он слишком напряжен, надо расслабиться, но пока что никак. — Нет, ты не думай ничего. Про нас напишут очень красивую историю, романтично так получится. Все в рамках приличия. Ну ты же фото видела? Вот вся статья будет такой. Лучи солнца, все дела.
— Все равно неприятно.
— Пиар, пиар, нашей группе нужен пиар, приказы не обсуждают, радость моя. Но вообще, я сейчас не об этом думаю. И даже... не о другом, — тут у Санберна вновь мелькнула в глазах все та же тоска. — Еще коньяка, пожалуйста!
— А о чем?
— Если коротко — о смысле жизни.
— Давай ты сегодня больше пить не будешь, ладно?
— Ладно.
— Но про смысл жизни расскажешь, только не прямо сейчас, хорошо? Знаешь, я его, кажется, тоже скоро начну искать. С тобой-то.
— Да?
— Конечно. Если он не в том, чтобы встречать тебя на пороге, значит, в чем-то другом. Надо только найти, в чем. Так я считаю.
Санберн криво усмехнулся:
— Как говорили у нас в училище — «немедленно перестаньте думать мои мысли». Так. Все, это последняя.
И выпил коньяк.
На обратной дороге Санберн молчал и Скайларк видела, что он по-прежнему напряжен. Похоже, это было уже не из-за Эринджер с ее дурацкими вопросами.
Санберн держал Скайларк за руку, как и обычно, но не откидывался на спинку, а сидел выпрямившись, чуть подавшись вперед. Чем-то это напоминало их первое задание, тогда, в Болгарии, когда Мэри Джейн рванулась навстречу вражескому «Фланкеру», прикрывая Слишком Мертвого своими крыльями.
— У тебя предчувствия бывают? — вдруг спросил Санберн.
— Знаешь, никогда. А у тебя?
— У меня бывают. Только никогда не сбываются, — Санберн замолчал.
И тут джип тормознул настолько резко, что его даже слегка занесло, с визгом покрышек. Машина стояла какие-то секунды, потом взревел мотор и она резко рванула с места. У телохранителей мгновенно оказались в руках пистолеты, а один тут же заговорил в невидимую рацию: