– Ты как-то говорил, что таскаешь в своей сумочке кости.
Я порылся в сумочке, нащупал пистолет, затем высыпал игральные кости.
– Твой ход, – сказал Джин, вытирая кровь со лба.
Над головой пролетела огромная пальмовая ветка, похожая на подбитого альбатроса.
– Что у нас будет вместо шашек?
– Я буду играть «Орлами», – заявил Джин, достав две капсулы Казначейства США. – Ты – «королевами».
Я вынул из своего саквояжа две капсулы «Кленовых листьев».
– Играем три партии, – объявил Джин. – Кто победит, тот первый едет с Малиной. Идет?
Очередная вспышка молнии осветила болото. Ветер буйствовал на дороге, как грузовик, ведомый социально опасным психопатом со склонностью к самоубийству.
Джин сосредоточился на игре. Прикрыв рукой заплывший глаз, не обращая внимания на кровь, капающую ему на рубаху, он играл, как Наполеон, тщательно обдумывая каждый ход.
Кости оказались добры к нему, как всегда, но ему не хватало сосредоточенности по-умному распорядиться дарами фортуны. Он долго думал над самыми простыми ходами, а я наблюдал за ним, и мне становилось не по себе. Ураган, болото, смертельная рана Джина, золото и Шерри-Ли как бы утратили свою значимость, уступив пальму первенства шашкам, костям и залитым кровью золотым монетам. Он выиграл у меня со счетом два – один. Когда я стал расставлять монеты-шашки для следующей партии, он покачал головой.
– Больше не хочу играть, – поморщился он.
Ветер, набравший скорость сто пятьдесят километров в час, вдруг ослабел, развернулся на сто восемьдесят градусов и помчался в другую сторону с прежней скоростью, срывая кроны с деревьев, стоявших вдоль дороги.
Мне заложило уши, а Джин застонал.
– Я умираю, командир, – с трудом произнес он. – Сколько… таланта зазря пропадает.
Он взмахнул рукой, покривился…
– Не придумывай! – отмахнулся я. – Отвезем тебя в больницу, там тебя быстренько подлатают, и станешь как огурчик.
– Нет, Мартин, не жилец я…
– Не хочешь жить – дело твое! Может, хочешь снять какой грех с души, прежде чем…
– Прежде чем что?
Прежде чем откинешь копыта, идиот, подумал я, а вслух сказал:
– Прежде чем вернется Малина.
– Хочешь, чтобы я кое в чем признался, да? Ждешь…
– Я ничего не жду, – оборвал я его.
– Ладно, командир! Я все понимаю. Короче, не верь тому, что обо мне болтают. – Он помолчал. – Я отдал родине свое сердце… спалил свои чувства… ради того, чтобы выполнить возложенные на меня задачи, а меня долбанули после первой же ошибки. Черт бы побрал Атлантик-Сити!
– Что случилось в Атлантик-Сити?
– Ничего там не случилось. Господи, парнишке светила тюряга… Все вышло так глупо…
Он понизил голос, а шквалистый ветер унес его воспоминания, отягощенные сожалением о чем-то случившемся, мне неведомом.
– Твой ход, черт тебя дери! – процедил он. – Где доска?
– Пропала, ее смыло. Впрочем, ты выиграл два – один.
– Тогда отдавай мне золото! – Он взмахнул рукой.
– Как бы не так! – усмехнулся я. – Когда вернется Малина, ты поедешь с ним, а я останусь. Этот расклад поважнее золота.
Я повернулся спиной к ветру и стал смотреть на дорогу. Вскоре показался мотоцикл.
– Просто жуть! – заорал Малина, тормознув. – Ну и досталось Чернике! Шандарахнуло по башке громадной веткой! Сук оторвался от дерева, когда мы проезжали под ним, и – бабах! Прямо его по спине. У него плечо вывихнуто, точняк! Ну, мужики, пора сматываться. Кто первый?
Я показал на Джина.
– Езжай ты, – процедил он, покачав головой.
– Хватит валять дурака! – заорал я. – Садись и уезжай!
– Уступаю тебе очередь за пятьдесят баксов, – заявил Джин.
Я уставился на него. Он протянул руку.
– Гони пятьдесят баксов и уматывай!
– Мужики, нас скоро смоет, – вмешался Малина. – Волны с трехэтажный дом. Давайте, решайте в темпе!
– Гони баксы! – стоял на своем Джин. – Пора бы уже знать, что забесплатно в этой жизни ничего бывает.
– Ты что, рехнулся?
– Давай плати! Я альтруистом отродясь не был…
– Мужики, кончайте базар, время поджимает, – гаркнул Малина.
Я сунул руку в сумку, достал «Орла» и бросил монету на ладонь Джину.
Он улыбнулся.
– Жертвование своими интересами ради других до добра не доводит, – буркнул он. – Помни об этом…
– Ты помни, а мне не обязательно! – отозвался я, усаживаясь на сиденье.
– Как хочешь. – Он пожал плечами. – Скажи мне только одно, пока не уехал…
– Мужики, кончайте! – Малина выжал сцепление.
– Твоя сумочка, – Джин ткнул в нее веткой, – зачем ты постоянно таскаешь ее с собой?
– Не твое собачье дело! – отрубил я.
Малина определенно не зря тратил драгоценное время, совершенствуя навыки езды на мотоцикле. Он несся по шоссе, попавшему под власть урагана, с щегольством, от которого волосы дыбом на голове вставали. С небрежной грацией объезжая поваленные деревья, он ловко уклонялся от встречного ветра. Перекресток «Тропы Тамайами» в районе Ройял-Палм-Хэммок был ярко освещен. Я увидел проблесковые маячки патрульных машин. Когда мы подъехали ближе, нас остановил помощник шерифа в нелепой оранжевой зюйдвестке.
– Ты приятель Черники? – гаркнул он.
– Да, сэр! – крикнул Малина в ответ.
Помощник шерифа посмотрел на меня:
– Это у вас машина перевернулась?
Я кивнул.
– А где второй?
– Еще там! – крикнул я. – Надо скорее вернуться и забрать его!
– Я сам поеду за ним, а вы двое – марш в эвакуатор к Шефу. Сидите там и ждите!
Помощник шерифа побежал к своей машине, завел ее и понесся по Девяносто второму шоссе. В лучах его проблескового маячка высвечивались искореженные деревья.
– Копы, мать их! – вздохнул Малина. – Любят они ковыряться в дерьме.
Будто сам не любил!
Местный тягач-эвакуатор с включенными фарами стоял под навесом придорожной закусочной, изрядно пострадавшей от урагана. Малина вкатил свой облепленный грязью мотоцикл на платформу, а я закинул сумку-саквояж в кабину, где, скрючившись, лежал Черника. Рядом с ним сидел знакомый мне пожилой байкер из Эверглейдс-Сити.
Увидев меня, он вытаращил глаза.
– Ведь это ж надо! Где твой папаша, сынок?
Я устроился поудобнее между Черникой и Малиной.
Кабину заполнял сладкий аромат марихуаны.
– Не понял! – ухмыльнулся я.
– Где папаша твой? Тот, который капитан.
– Там, – сказал я, кивнув на дорогу. – Но он мне не папаша, а то, что он никакой не капитан, ты и сам прекрасно знаешь.
Черника передал мне самокрутку, и я присосался к ней, как умирающий к кислородной подушке.
– Ну, дела! – протянул Шеф. – Он был капитаном, сукин сын, когда отправил меня в тюрягу. Капитан Юджин Кассо поломал мне на хрен всю военную карьеру, но так и не отучил курить травку! – Он подмигнул мне. – Знаешь, позавчера я рассвирепел, когда узнал его. Я, конечно, не сдержался и врезал ему, но в данный момент я к нему злобы не питаю. Все-таки он был неплохим взводным. Ходил в разведку и замочил кучу косоглазых. По-моему, он заслуживает уважения. Согласен?
Я кивнул.
– Я прибалдел, когда увидел его в нашей глухомани, – продолжал Шеф. – Я всегда считал, что такие, как он, крутятся в районе Майами-Бич. Кстати, что он здесь делает?
Я передал самокрутку дальше по очереди.
Пелену дождя прорезал луч проблескового маячка патрульной машины.
– Думаю, он умирает, – вздохнул я.
– Ё-мое! – произнес Шеф, затягиваясь и сминая окурок.
– Атас! – вякнул Черника. – Коп возвращается.
Помощник шерифа подкатил к эвакуатору, опустил стекло.
– Наводнение! – сообщил он. – Добраться до твоего приятеля, парень, нет никакой возможности.
Он перевел взгляд на Шефа, наморщившего лоб.
– Шеф, даже не думай! Мост впереди уже на три-четыре метра под водой. Беднягу, полагаю, уже смыло. Езжай за мной, сматываемся!
Шеф покачал головой и дал по газам. Он вырулил на шоссе, и сразу его рация взорвалась пиканьем и взволнованными голосами.
– Морпехи вообще-то не бросают своих в беде, – буркнул он.