— Потому что сначала я хотела задать тебе несколько вопросов и заехать в пару мест. Ты владеешь кое-какой нужной мне информацией. Поскольку я твоя единственная надежда на помощь, думаю, нам стоит поговорить.
Возникла пауза, потом раздался тяжкий вздох и приглушенное:
— Ладно.
Мы выехали за черту города и быстро катили все дальше. Через несколько минут я сказала:
— Теперь можешь сесть.
Здесь, в сельской глуши, нас никто не знал. Рой Делл уселся, положил косматую голову на край спинки переднего сиденья и устремил взгляд на сосны и телеграфные столбы, пробегавшие за окнами машины.
— Куда мы едем?
— В два места. Сначала к дому Уоннамейкера Льюиса, а потом на трек.
Рой Делл чуть не свалился на переднее сиденье.
— На трек?! Там же наверняка полно полицейских, они меня ищут!
— Возможно, — спокойно согласилась я, — но я готова пойти на этот риск. Нужно побольше узнать о том, что там происходит. Не волнуйся, — добавила я, — я закрою тебя пледом, у меня на заднем сиденье есть очень уютный зеленый плед.
Рой Делл повернулся и потянулся за пледом, который валялся там с тех пор, как на меня напали на стоянке перед клубом.
— Послушай, он очень похож на один из моих пледов! Да, точь-в-точь такой, как плед, который лежит на заднем сиденье моей машины.
У меня пересохло в горле. Сердце пустилось вскачь.
— Но ведь это не твой плед, правда? — спросила я и затаила дыхание в ожидании ответа.
Помолчав, Рой Делл медленно произнес:
— Черт, а ведь это мой плед! Посмотри вот сюда. — Он наклонился над передним сиденьем, зажав в кулаке угол пледа, и сунул мне под нос ткань. — Видишь это прожженное пятно? Вот эту маленькую круглую дырочку?
Он показал мне отметину, похожую на след от сигареты.
— Ну так вот, это осталось с первого раза, когда мы с Лулу… ну, ты знаешь. — Он убрался на заднее сиденье и замолчал, по-видимому, предавшись воспоминаниям. — Лулу любит курить после этого дела.
Я представила, как Рой Делл и Лулу, обнаженные, катались по этому пледу, сплетенные в один потный комок разгоряченной плоти. Меня передернуло.
Парке молчал несколько минут, потом добавил:
— Этот плед всегда лежит в багажнике моей “веги”, когда я отправляюсь на трек, это мой талисман, он приносит удачу. Каждый раз перед гонками я проверяю, на месте ли он. Для меня новость, что он пропал.
Это какая-то чушь. Рою Деллу не хватит извилин на то, чтобы так убедительно врать насчет пледа, тем более для того, чтобы убить.
— Рой Делл, мы подъезжаем к Уеве. Где живет Уонна-мейкер Льюис?
— Что? — Парке встрепенулся и снова протиснулся между двумя передними сиденьями. — Наверное, там же, где всегда жил.
Я покачала головой.
— Рой Делл, не очень-то ты мне помогаешь.
— Ладно, ладно. — Он поскреб пятерней бороду и посмотрел через ветровое стекло. — Вон, видишь узкую дорогу, которая сворачивает с шоссе? Поезжай по ней, его дом с правой стороны.
Неожиданно Рой Делл отпрянул и съежился за спинкой сиденья.
— От кого ты прячешься? Здесь же ни души кругом! Дорога петляла по тому, что когда-то, по-видимому, было центром города, а сейчас представляло собой скопление полуразрушенных викторианских особняков.
— На всякий случай. Как-никак я здесь знаменитость, король трека.
— Да что ты!
Я вздохнула и сбавила скорость до черепашьей. Наверняка я бы нашла дом Уоннамейкера Льюиса и сама. Он возник прямо передо мной и был разрисован еще хуже, чем его городская лачуга. Каждый дюйм его стен покрывали нарисованные яркими красками фигуры и кривые черные буквы. Почтовый ящик был выкрашен в ярко-красный цвет, на боку красовалась кривая надпись “Поберегись!”. Двор затеняли низкорослые кривые сосны и старые магнолии. В палисаднике перед домом густо росли азалии и самшит, почти скрывая низкую ограду из чугунных прутьев. Я свернула на подъездную аллею и затормозила.
— Ты только посмотри! — выдохнула я.
— Да уж, дерьмо порядочное! — откликнулся с заднего сиденья Рой Делл. — Соседи это терпеть не могут, да ничего не поделаешь. Старик Уоннамейкер — самый богатый человек в городе, и об этом все знают. Никто не рискнет перебежать ему дорогу.
— Почему?
Я посмотрела сквозь ветровое стекло. Дом казался пустым, необитаемым.
— Потому что он псих, и все его обрабатывают, чтобы получить его денежки. У него же нет родственников.
“Это ты считаешь, что нет”, — подумала я.
— Они боятся, что старик может завещать все деньги своему коту или вообще никому, вот и лижут ему пятки и притворяются, что обожают его, а на самом деле ждут не дождутся, когда он умрет.
Рой Делл рассмеялся своим мыслям.
— Если хочешь знать мое мнение, этот тип доживет до ста лет. Такие, как он, живут долго. А еще я тебе скажу, может, этот старик и сумасшедший, но ум у него острее, чем язык пастора в воскресный день.
Я потеряла интерес к Рою Деллу. Оставив его мыслить вслух в одиночестве, я вышла из машины, бросив:
— Скоро вернусь.
Но ушла не сразу, пришлось задержаться возле машины только для того, чтобы прикинуть, как лучше попасть в дом Уоннамейкера Льюиса. Рядом с воротами раскинулась огромная старая магнолия, вокруг, оплетая ее раскидистые ветви, росли азалии. Сунуться в эти ворота — все равно что попытаться пройти через стену зеленого огня в надежде, что выйдешь из нее живой и невредимой по другую сторону.