— Полиция знает, кто убил Руби, — заявил Винсент. — Рой Делл объявлен в розыск, теперь он скорее придет в церковь, чем сунет нос на трек. Кьяра, тебе ничто не угрожает, ты просто раздуваешь из мухи слона, и я не собираюсь слушать эту чепуху. В среду вечером ты должна быть на треке как штык и мило улыбаться, иначе останешься без работы. Не забывай, ты пока еще работаешь на меня, а у нас здесь не Диснейленд.
Я чувствовала, как во мне все вскипает. Даже при желании я уже не могла бы сдержаться. У Кьяры Лаватини есть гордость, она не собирается ни перед кем ползать на брюхе.
— Я тебе не рабыня, Гамбуццо, — закричала я. — И можешь поцеловать меня в задницу, потому что я увольняюсь!
Мне самой не верилось, что эти слова сорвались с моего языка, но это было уже не важно. Я круто развернулась и под одобрительные возгласы моих сторонников зашагала в сторону гримерной. Все голоса перекрыл голос Винсента:
— Вернись сейчас же, Лаватини! Ты не можешь уволиться, я сам тебя увольняю!
Не оглядываясь, я шла с высоко поднятой головой. Зайдя в гримерную, стала собирать вещи. Два года я отдала этому человеку, и вот теперь все кончено. Он мне не нужен, я найду новую работу хоть завтра. Меня уже больше года как приглашают в одно популярное шоу, любой клуб в округе будет счастлив взять меня. Обойдусь без Винсента!
Побросав костюмы в сумку, я уселась перед зеркалом и стала снимать тонкий слой грима, при этом я разговаривала сама с собой и даже не заметила, что в комнату кто-то вошел. Только подняв голову, я увидела Ральфа. Он стоял рядом, глаза от ужаса стали как блюдца. Мне вдруг стало жаль парня.
— Ну, и на что ты так смотришь?
— Кьяра, — пролепетал он дрожащим голосом, — не уходите, прошу вас.
Я посмотрела на своего рыжеволосого веснушчатого поклонника, было в нем что-то трогательное, и мое сердце растаяло.
— Ральфи, я уже не могу остаться, я должна уйти, это дело принципа.
Он сглотнул и посмотрел мне прямо в глаза.
— Все дело в гордости. У вас с мистером Гамбуццо всегда так было, почему же на этот раз вы решили уйти?
— Потому что я сказала, что уйду.
Аргумент прозвучал не очень убедительно, и мы оба это сознавали. В гримерную стали понемногу стекаться другие танцовщицы, они останавливались рядом с Ральфом и смотрели на меня так же, как он. Как же, мамочка их бросает!
— Извините, ребята, — сказала я, перекидывая через плечо ремень сумки. — Я не могу допустить, чтобы он со мной так разговаривал. Когда-то надо положить этому конец.
Я протиснулась через небольшую толпу, вышла в коридор, дошла до двери черного хода и очутилась на улице. После клуба тишина казалась оглушительной.
— Иди, не останавливайся, — приказала я себе, — и не оглядывайся.
С каждым моим шагом сумка с костюмами и гримом становилась тяжелее. Путь через автостоянку казался бесконечным. Наконец я швырнула сумку на заднее сиденье, села за руль и рванула с места, прочертив покрышками полосы до самой Томас-драйв. Со стоянки за мной выехала еще одна машина, седан без опознавательных знаков. Опять Уилинг.
— Пошел в баню! — крикнула я ветру. — Пошли они все! К черту все это!
Я повернула на Миракль-стрип — длинный пляж Панама-Сити, вдоль которого расположены самые шикарные отели. С обеих сторон к этим отелям примыкали маленькие семейные гостиницы, треки для картов и бары. Вдоль дороги болтались молодые парни в поисках приключений и неприятностей. Когда я проезжала мимо, они что-то выкрикивали и махали руками, но мне было не до них, я искала тихое место, где можно было бы спокойно подумать. Я хотела попасть на пляж.
Не снимая ноги с педали акселератора, я миновала Миракль-стрип и поехала дальше, по направлению к Лагуна-бич. Уилинг не отставал, держась на некотором расстоянии от меня.
— Ах вот как, — пробормотала я, — что ж, посмотрим, сможешь ли ты повторить мой трюк…
Свернув на одну из боковых улочек, я прибавила скорость, виляя от одного угла к другому. Эти места были мне хорошо знакомы, и я знала несколько поворотов, о которых Уилинг наверняка не догадывался. Пусть я теперь живу в Панама-Сити, не зря же я выросла в Филадельфии с ее узкими переулками с односторонним движением! Уилингу со мной не тягаться. Я поддала газу и внезапно свернула в “Лотос”, самый престижный и один из самых дорогих пляжных комплексов.
У меня было преимущество перед Уилингом: электронный пропуск на въезд в ворота — подарок от патрона, который не возражал против того, чтобы у танцовщицы было собственное место для парковки у самого пляжа. Шлагбаум поднялся, но Уилинг ехал за мной не настолько близко, чтобы успеть проскочить следом. Это задержало его, но лишь ненадолго. Однако я успела завернуть на стоянку, поставить машину в ячейку, выйти из нее и выбежать на пляж.
Я знала, что оторвалась от Уилинга не насовсем, рано или поздно он меня настигнет, но не собиралась облегчать детективу задачу. Сбросив туфли, я пустилась бежать. Мне хотелось оказаться подальше от фонарей, освещавших вход на пляж, и я устремилась к лагуне, где было темнее. В темноте мой костюм тигрицы вполне мог сойти за купальник, к сожалению, бусинки и колокольчики позвякивали друг о друга, выдавая мое присутствие.
Я неслась все дальше, не оглядываясь, чтобы посмотреть, преследует ли меня Уилинг. По большому счету мне было безразлично. Я бежала до тех пор, пока не почувствовала, что силы кончаются, а вместе с ними улетучивается и гнев. Тогда я села на песок у кромки воды, тяжело дыша, и наконец обернулась. Никого. Если Уилинг и здесь, то он был невидим для меня так же, как я для него.