Конечно, моя семья узнала про Тони, они видели его со мной в клубе, где я работала. А когда его фото было напечатано на первой полосе газеты «Инквайрер», всплыло все остальное. Но они так и не узнали о ребенке, а сама я не смогла рассказать им правду. Это была моя боль, и я жила с чувством вины, все время думая о том, что могло бы быть в моей жизни.
Может, сам Господь Бог решил помочь мне и подстегнул жизнь, чтобы она догнала меня и все так закрутилось в Панама-Сити, а может, в происшедшем виновата я сама. Я думала обо всем этом и еще о многом, пока лежала на полу в «Тиффани», то приходя в себя, то снова теряя сознание. Я больше не слышала шепота напавших на меня. Может быть, ушли совсем, а может, тот, кто ударил меня, еще вернется. Вдруг они убьют меня до того, как приедут полицейские? Но сейчас это не имело значения, потому что я лежала на полу в коридоре без сил и не могла пошевелить даже пальцем, чтобы остановить их.
Издалека до меня донесся вой сирен. Наверное, Нейлор все-таки прислал дежурную машину. Звук становился все громче и наконец замер. Послышались громкие шаги, распахнулась задняя дверь. Я попыталась открыть глаза, но свет был слишком ярок, и я зажмурилась.
— Кьяра, — раздался голос Джона Нейлора над самым моим ухом. Руки его приподняли меня, поддерживая за плечи и голову. — Вызывайте экспертов, — приказал он кому-то.
Я открыла глаза и попыталась сфокусировать зрение.
— Со мной все в порядке, — попробовала я убедить его, с трудом ворочая языком. — Кто-то ударил меня на стоянке, рядом с машиной.
— Да, в машине все перевернуто вверх дном, похоже, что-то искали, — ответил Нейлор. — Помолчите, не надо говорить. Мы отвезем вас в больницу.
— Нет, — я собрала оставшиеся силы, — не надо в больницу, пожалуйста. Я нормально чувствую себя, правда.
Эксперты прибыли и взялись за свою работу. Я лежала, чувствуя слишком большую слабость и тошноту.
— Кто-то взломал мой шкафчик, — вспомнила я.
— Торк, — позвал Нейлор, поворачиваясь к молодому офицеру в форме, — скажи, чтобы внимательно осмотрели гримерную.
Офицер кивнул и исчез.
Один из экспертов, загорелый темноволосый мужчина, обернулся к Нейлору.
— Похоже на сотрясение мозга, нужен рентген. Пусть ее осмотрит врач.
— Я никуда не поеду. Я сама способна сесть за руль. — Господи, кого я пыталась провести? Мой протест был оставлен без внимания.
— Я прослежу, чтобы она попала куда надо, — ответил Нейлор и легонько похлопал меня по плечу. В этом жесте было скорее предупреждение, чтобы я молчала, а не сочувствие. К нам подошла Карла Терранс, которая заметила этот жест и расценила его иначе.
— Как мило, — язвительно произнесла она. — Джон, если можешь оторваться, я очень хотела бы поговорить с тобой.
Нейлору это явно не понравилось, но он молча прошел за Карлой. Их не было минут пять. Я лежала, пытаясь сообразить, что же со мной произошло. Те, кто обыскивал мой шкафчик, скорее всего до закрытия клуба спрятались где-то, зная код моего замка и как отключается сигнализация. И еще я не поняла, ударили меня после того, как обыскали шкафчик, или наоборот. Я слышала голоса двух человек. Может быть, один рылся в машине, а другой — в шкафчике? От всего этого моя голова просто раскалывалась, и я обрадовалась, когда Нейлор вернулся.
— Ладно, — сказал он, — а теперь к врачу.
Тут я решила, что достаточно пришла в себя и не нуждаюсь ни в чьей заботе. Я резко встала и сразу же начала оседать. Нейлор подскочил ко мне и поймал, когда я уже почти шлепнулась на пол. Он рассмеялся.
— Ничему не научились, да? Давайте сделаем так: вы обопретесь на мою руку, и я провожу вас к своей машине. Отвезу в больницу, вас осмотрят, а потом я вернусь сюда.
Говоря все это, он медленно повел меня к выходу. Рубашка у него была удивительно гладкой, а мышцы под ней прямо-таки стальные. Я ничего не могла поделать с собой, мне нравилось опираться на его руку.
— А как я вернусь к своей машине?
Мы уже вышли из клуба, и я видела, что вокруг «камаро» полно полицейских.
— Я вас привезу, — ответил Нейлор. — Послушайте, как вы думаете, у вас хватит сил осмотреть салон вашего автомобиля? Может, вы заметите, чего не хватает? Это очень ускорило бы нашу работу.
— Разумеется, — отозвалась я.
Мы медленно пересекли стоянку и подошли к машине. Карла Терранс уже была там и стояла спиной к нам, внимательно изучая разгром в салоне.
— Вот опись того, что мы нашли, — сказала она. В голосе ее слышалась едва сдерживаемая злость. — Здесь ничего не пропало? — спросила она меня.
Я просмотрела список: косметика, ручки, всякая мелочь, даже десять долларов в кошельке были на месте, и кредитная карточка тоже. Как будто ничего не пропало. Но когда заглянула в салон, я заметила то, чего не было раньше. На сиденье в куче мелочи лежала золотая сережка с аметистом. Это была сережка Дениз.
Я не стала задерживаться на ней взглядом. Вместо этого я потянулась за кошельком.
— Мне понадобятся деньги, — сказала я. — Здесь моя страховка и моя чековая книжка.
Карла нахмурилась, однако не остановила меня.
— Я могу забрать все остальное? — спросила я.
— Пожалуйста, — кивнула Карла. — Вы уверены, что ничего не пропало?
Я взяла несколько ручек, записную книжку и наконец сережку.
— Нет, ничего, — заверила я ее. Как очутилась сережка Дениз у меня в машине? Может, она выпала у меня из сумочки? Но я бы точно заметила, сережка очень большая. У меня закружилась голова, я прислонилась к машине, чтобы не упасть.
— Поехали в больницу, — сказал Нейлор. — Я вернусь через полчаса, — добавил он, обращаясь к Карле.
Она будто не слышала его и повернулась к детективу Донливи, который только что появился на стоянке.
Нейлор открыл дверцу своего автомобиля и помог мне занять место на переднем сиденье. Голова у меня опять закружилась. Я боялась, что меня стошнит раньше, чем мы доедем до больницы.
Он завел мотор и выехал на Томас-драйв. Полицейская рация выплевывала какую-то информацию — номера машин, адреса, а также переговоры полицейских, которые поддерживали порядок в городе. По радио звучала какая-то мелодия в стиле кантри, но я точно знала, что не дотяну до больницы, меня стошнит раньше.
Мы обогнули угол и выехали на Хуан-авеню. Старая часть Томас-драйв осталась позади, начинался жилой район.
— Пожалуйста, остановите на секундочку, — попросила я.
Наверное, Нейлор увидел, что я совсем позеленела. Во всяком случае, без вопросов он остановил машину рядом с большой, раскрашенной голубой краской шиной, в которой росли кроваво-красные герани. Так, очевидно, кто-то представлял себе цветочную клумбу.
Я выскочила и попыталась добежать до нее прежде, чем меня вырвет. Неприятно, когда это происходит при зрителях. Я наклонилась, держась за машину, но почувствовала, как кто-то взял меня за плечи.
— Все хорошо, все хорошо. — Это был Нейлор. Он утешал меня, словно ребенка. — Это часто бывает при сотрясении мозга.
Я была не в состоянии ответить.
Когда меня отпустило, он вынул из кармана брюк белоснежный накрахмаленный носовой платок и протянул мне. Потом отвел назад и усадил в машину, а сам вновь занял водительское место. Мне не хотелось даже смотреть на него. Это был один из самых отвратительных моментов в моей жизни.
Нейлор выехал на дорогу, и мы на небольшой скорости направились в сторону больницы. Он выключил радио и уменьшил громкость рации почти до предела. Я попыталась закрыть глаза, но от этого голова кружилась еще больше. Пришлось смотреть вперед. Когда мы въехали на мост, головокружение резко усилилось. Нейлор вел машину уверенно, его тренированные мускулы играли под закатанными рукавами рубашки.