Человек неоднократно рисковал своей головой, недоедал-недосыпал, построил город, замирил племена, подчинил округу… Держит «богатырскую заставу противу ворогов бессерменских на торном торговом пути». И стрижёт с этого купоны и бонусы. Наверное — заслуженно.
Всё как-то стабилизировалось, устаканилось. Купцы идут — дают, мари живут — дают, поселенцы приходят — берут. В долг. И отдают. По закону, по «Правде Русской». Из года в год.
Так или сходно формируется почти всё боярство Залессья: дань с туземцев, пошлины с транзитёров, осаживание «в долг» переселенцев с Юга.
Всё было хорошо. И тут — Бряхимовский поход.
Сожжение булгарами оплота, посада, Нижней слободы и нескольких селений — неприятность. Но не беда. Беда — начальство. Оно соблаговолило осмотреть, оценить. Сунуть нос и дать ЦУ.
Я Радила в душе очень хорошо понимаю: заявились тут… всякие и командуют. Указывают, требуют. А послать — нельзя.
Прямо бесит.
Из самого скверного — решение Боголюбского о закладке в Городце монастыря.
Это ж — посторонних толпами! Артельщики, попы, здятели… Которые видят, слышат, лезут… и придавить нельзя — у них ходы на самый верх!
Андрей собирался поставить монастырь во имя Божьей Матери. Отчасти так и вышло: именно в этом месте будет обретена Чудотворная Феодоровская икона Божией Матери, которая — благословение отца! — постоянно находилась при князе Александре Невском, была его моленным образом. На этом же месте и сам князь Александр принял постриг монашеский и смерть земную.
Этой же иконой будет благословлять на тяжкий крест — на Русское царство — Мишу Романова его матушка.
Решение — прошлого года, а сам монастырь основан только что епископом Феодором Ростовским. Отчего и получил название Феодоровский. Не в честь епископа, само собой, но во славу покровителя его небесного — Феодора Стратилата.
Тот ещё был персонаж. Обманув своего императора, выпросил себе золотые и серебряные статуэтки богов, порубил их на части и роздал отребью. Увидев осквернённую золотую голову богини Афродиты в руках нищего, разгневанный император приказал схватить исповедника Христова и подвергнуть ужасным мучениям.
Я, честно, не очень понимаю: если ты христианин, то с какого — осквернять Афродиту? Это ж просто невозможно — бог-то один! Ну или, там, «три в одном», если Святая Троица. Других-то богов нет по определению. А если это красивый кусок золота из гос. имущества, то зачем разбазаривать чужие ценности?
«Демонов полки» — кроме Афродиты, там и ещё статуэтки были.
На Линде сейчас живёт «Немель тукым». По-русски — Кудрявцовы, Кудряшовы, Кудрины. За последние 12 лет сборщики дани от Радила их… утомили. Я уже объяснял: в здешних краях дань — всегда компромисс. Между нежеланием отдавать своё и возможными последствиями при отказе. Лес — велик. Всегда можно послать сборщика «далеко». И уйти. Ещё дальше: «до не видать вовсе». Один вопрос: чего тебе это будет стоить?
Поглядев на Харальда с его чёрными зубами, туземные хитрецы решили, что «власть переменилась» — новые господа прежних господ вышибут.
Чудаки. Но это чисто вопрос к их между-ушному пространству.
Поэтому, отчасти, поход и прошёл без… эксцессов. «По согласию».
Местные старейшины получили от меня грамотки. Типа: проживают по месту прописки — не трогать. Воевода Всеволжский.
Мытари Радила пришли, как всегда ходили, а тут — облом. Им суют грамотку и злорадно скалятся редкими зубами. «Всё, робяты — мы не ваши. У нас новые дояры завелися».
Гридни не стерпели, злорадных зубов — стало меньше, грамотку забрали. Но… Главный-то товар — мех — мои люди вытрясли. А новое, этой зимы — туземцы попрятали. В надежде на силу моих грамоток и умение читать Радиловых мытарей.
Городецкие начали искать. Как-как?! — Пытками! Туземцы немедленно разбежались по лесам. Кого-то поймали и утащили в Городец, селения разгромили.
Парочка из предводителей лесовиков кинулась искать «правды и защиты». К лично известному им человеку. К самое большое впечатление произведшему — к Харальду Чернозубому.
Бюрократии туземцы не понимают — только личную ответственность.
— Ты нам обещал. Что будет тишь, гладь и благорастворение. Тебе и отвечать.
Харальд, как раз, беседовал с Точильщиком. Или — наоборот? В смысле: кто с кем беседовал.
Что «людей Сигурда» пасут плотно — понятно? Но у Точильщика есть ещё интерес именно к «исходникам».
«Гора с горой не сходятся, а человек с человеком…» — давняя мудрость.
Конечно, Гданьск — не ближний свет. Но, ведь, и не «тот свет» — караваны туда ходят. И возвращаются.
Вот так, все вместе, они ко мне и явились.
Глава 476
— Ясно. Бери толмача и… сними с кугураков показания. Что да как городецкие делали и говорили. Идите. Стой! Шкуры… факеншит! К скорнякам пусть оттащат. А ты, Харальд, садись и рассказывай. Что понял из дел Городецких и немель-тукымских.
Тема дележа данников… ну просто в зубах навязла! Постоянная причина раздора между владетелями. Про Олега Вещего, сгонявшего хазар с северян — я уже… Через сотню лет русский князь из Герцике на Двине будет делить с немцами из Риги земгалов и латгалов — кому с них дань брать. Да и разборки «братков» в 90-е — из той же серии.
«Это наша корова и мы будем её доить».
Если бы дело было в деньгах, в шкурках, или там, кадях мёда — я бы попытался разойтись мирно. Но люди Радила случайно или осознанно допустили три ошибки.
Они рвали и топтали мои грамотки. Плевались в них. Даже подтереться пытались.
«Жестяная бумага» — не лучший материал для такого дела. Но попытка была. Я не хан Ахмет из Великой Орды, а десятник городецких мытарей не тянет на Ивана Васильевича Третьего, которого тоже Грозным прозывали. Но с «басмой лица моего» надлежит обращаться вежливо. Про символизм в дипломатии — я уже…
Конечно, доносчики могут врать. Или, вернее, преувеличивать. По всякому, подходящему, по их мнению, поводу.
То есть — не по всякому.
В Городце археологи найдут железное писало, в тукымах — навыка обращения с текстовыми документами нет. Лесовики просто не в курсе — какую бы гадость про письменность придумать.
Попытка подтереться бумагой свидетельствует о высоком уровне письменной культуры, о обширном опыте работы с литературными источниками. И о редкостном взлёте фантазии: ни писчей, ни, тем более — туалетной бумаги — в этих местах нет. Туалетной — в этом мире никто, кроме китайского императора, не видел и не применял.
Писалом (стилосом) процарапывают по бересте. Бересту для сортирных целей — не используют. Ею в богатых усадьбах дворы для чистоты выстилают. Чувствуете разницу? В требуемой мягкости и износоустойчивости?
Такое мог придумать только человек, многократно сталкивавшийся со средневековой рыхлой («отжатой») бумагой. Архивариус? На «Святой Руси» бумагу не делают и очень редко употребляют. Пытаться применять для гигиенических целей, когда вся страна… лопушком… дружно, как один… одну…
Кто-то из слуг очень больших людей из Ростова-Суздаля? Инок от Бешеного Феди?
Так подтираться — очень высокий уровень цивилизации.
Мораль: тукымчане — не врут.
Ещё они рассказывают о грабежах, поджогах, мордобое и изнасилованиях.