Труднодоказуемо. Надо вести нормальный сыск. Сделать это мне не дадут.
Говорят о трёх-пяти убитых. Как я понял, сперва — о трёх, второй раз — о пяти. Дальше — десятками счёт пойдёт. Сильно много быть не может: просто мало народу. Да и местные туземцы — ученные, с русскими, лоб в лоб… не. Но погибшие — были. Сколько-то. Из числа людей, принявших мою власть.
Тут у меня бзик: «мои люди — только мои».
Надо будет — сам зарежу. Но — сам.
Это — вторая ошибка городецких мытарей.
Смерть — вещь необратимая. «Долг крови». Не поломанную полуземлянку новыми жердями перекрыть.
Мой заскок не оригинален. Если моего человека может казнить чужой начальник, то зачем я?
И есть ещё одна тема. Тоже — бзиковая. Рабство.
Городецкие утащили с собой десяток молодых девок и парней.
С девками понятно: окрестят и в жёны разберут. Переселенцы с Руси почти все — мужчины. А дом без хозяйки — не стоит. Станет «удыр» из еша — русской бабой в русской избе, нарожает русичей. Научит их жизни, обычаям, «что такое — хорошо, и что такое — плохо». Будут её потомки биться на этих кручах смертным боем с войском Едигея. Примерно такими же татарами, как они славяне. И плевать им на все генетические маркеры и антропологию! Они себя чувствуют «русскими людьми». Так они и есть — «русские люди».
Марийские и мерянские элементы хорошо видны в русских захоронениях вокруг Городца. Заимствовали женщин, заимствовали и, частично, обряды. Например, каменная подушка под головой, а иногда и под коленями усопшего.
А вот парней — продадут первому же каравану. Оставлять их в городке не будут — Линда слишком близко к Городцу, убегут. Саму долину реки русские поселения не накрывают. Даже в последующие десятилетия они останутся с западной стороны водораздела.
— Мда… Что скажешь, Харальд?
— Ой-ле! Стыд. Ущерб. Надо… фрйалз фолк ог така вейруна.
Очевидное решение: «освободить людей и взять виру».
— Радил не отдаст.
— Тогда… Скера. Аф оллу.
— Понял. Иди.
«Вырезать. Всех».
Хорошо нурманы живут. Просто. Как дети. У меня уже и Ольбег из этого возраста вырос.
Радил — человек Боголюбского. Бью Городец — «ответка» прилетит из Суздаля. Связка железная — как на грабли наступить.
Как же тяжело быть прозорливым!
Ваня! Откуда у простого эксперта по сложным системам — такая мания величия?! Я не про прозорливость, я про идиотскую уверенность, что у других её нет. Сам же в Янине показывал Боголюбскому, что каждый человек немножечко пророк! На примере падающего стакана.
Свойство предвидения — свойственно человеку. И большинству — стремление «соломки подстелить».
Иное — безалаберность. Радил — бестолочь? — Не верю.
Бестолковый воевода не построит город в пограничьи, не усидит в нём десятилетие. Расхлябанность, бездельность — допустимы только внутри Отчизны. Для чужбины… голову враз оторвут.
Радил просто обязан предпринимать меры для… для «подстелить соломки» для своего анклава. Фактически — собственного владения. Он непривычен сваливать проблемы на вышестоящих — автономен, удалён от власти. «Инициативен по нужде». Он — сам себе хозяин, сам решает вопросы. А проблем у него было три: Андрей Боголюбский, Феодор Ростовский и… и аз грешный.
— Эй, вестовой! Проветри здесь. А я пока к Ноготку схожу.
Мне нужен козырь против Радила. Что-то, чем его можно прижать. Чтобы он отпустил рабов, отдал им награбленное, компенсировал аборигенам убытки…
Моя вежливая просьба — «Радилушка, будь любезен, яви милость, отдай всё взад» — для него пустое сотрясение воздуха. Если я не найду чего-то… убедительного, как было с Калаузом, то будет… как с Калаузом.
Повторяться… плохо. Тем более, что за спиной Радила впрямую маячит Боголюбский.
А давай этого Радила — испугаем! Как раз — гневом княжеским! Шантажнём! Я ж это умею! Я ж уже много раз…!
«У каждого чиновника — рыльце в пушку», «в каждом домике — скелет в шкафчике»…
Какой может быть компромат на такого человека? Секс? Он, по годам, не… не слишком активен. Вдовец. Семейства нет, домашних — не зацепить. Сам… Холопка с задранным подолом… Не тема вообще. В других отклонениях от «линии партии», в смысле — от нынешнего понимания пристойности — не замечен.
Проще: козу по двунадесятым праздникам — не сношает.
Какая жалость! У меня так хорошо получилось с Горохом Пребычестовичем на Клязьме! Горох попался даже не на преступлении — на возможности подозрения. Главное — своевременно, в момент возможного изменения его судьбы. И уже не интересна пост-правда: «приятные возможности» были бы упущены.
А так у нас — тёплые, дружественные отношения.
Другой, сразу приходящий на ум мотив дискредитации гос. чиновника — казнокрадство. Сумочка какая-нибудь… с парой лимонов зелёных…
Увы, не пришивается.
Тут система такая: всё что можно взять — надо взять. Чуток отдать «крыше» — Боголюбскому, остальное потратить на себя. Включая обороноспособность города, жалование палачу, раздачу милостыни и прочие… благие дела.
«Святая Русь» — очень мафиозная система. Рюриковичи — ОПГ национального масштаба. Это — нормально. «Все так живут». Почти всё средневековье в почти всех странах.
Это — идеал просриотов и романтиков исконно-посконного феодализма. В это — зовут вернуться.
Оно же — мечта поклонников разнообразного средневекового аристократизма и благородства. Имперский конгресс — «сходка воров в законе». Цель множества попандопулов: жить среди бандитов, служить бандитам, стать главным бандитом самому.
«Чтобы весь сходняк заткнулся и слушал».
Принципиальное отличие феодальной системы управления от 21 века — нет разделения властей. В частности: нет отдельного человека, который «выдаивает» население и сразу раскладывает «удой» на две «банки» — муниципальный и федеральный бюджеты.
Не зря ещё в Древнем Египте у фараонов было три «вертикали власти» — военная, канализационная (по каналам) и налоговая. В феодализме вертикали две — светская пирамида и церковная иерархия. Берут — обе.
Уточню. На Западе — реально две параллельные системы. Обе посылают своих сборщиков. «Десятая часть — церкви, двадцатая — лорду». На «Святой Руси» в эту эпоху — церковь налогов не собирает. Пожертвования, плата за требы, штрафы по «Уставу церковному», аренда с испомещенных на их землях крестьян, доходы от продаж «народных промыслов» — продукции собственных мастерских.
«Десятины» с населения — нет. Есть десятина от конкретного вида дохода (от погостов, от соли, от пригородных имений…), дарованного конкретной церкви (Новгородской Софии, Десятинной церкви в Киеве, Успенскому собору во Владимире…) конкретным князем.
Отдельной общегосударственной налоговой службы нет, местный государик отвечает за всё. Он и живёт с разницы между тем, что удалось выжать из нижних и тем, что пришлось отдать «наверх».
А отдавать-то не хочется. Отчего и имеем постоянные войны за «размер дольки». Ссора между Владимиром Крестителем и Ярославом Мудрым по этой теме — из самого начала отечественной истории.
Городец — в числе первых кандидатов в уделы. Отдалённость от других центров. Близость к вероятному противнику. Которую можно… капитализировать.
Через сто лет один из сыновей Александра Невского станет здесь удельным князем. Будет старательно добиваться милости ордынского хана, несколько раз с татарскими полками приходить и выжигать русские земли — владения братьев. После «Дюденеевой рати», станет Великим князем Владимирским.
Карамзин пишет о нём:
«Никто из князей Мономахова рода не сделал больше зла Отечеству, чем сей недостойный сын Невского».
Но пока… Пока Радил отдаёт Андрею оговоренную сумму — по деньгам его не придавить.