— А Булгар?
— А в ж… его! Ик.
После чего Беня, старательно держа «умное» лицо, поддерживаемый сопровождающими, ибо ноги его, как часто бывает после медовухи, вовсе не ходили, удалился. Вскоре Всеволжский караван вывалился в Волгу и пошёл вверх. А гонец на ботнике — резво побежал вниз, ко мне.
«Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».
Эту давнюю русскую мудрость новгородцы повторяли друг другу неоднократно. Допивая медовуху и выкладывая своими языками разные собственные правды. Которые у каждого — «на уме».
Были вспомнены и другие известные истины.
«Не зная броду — не суйся в воду», «Пошло поле не по двору, так катись оно под гору», «Таков наш рок, что вилами в бок». Вспомнили и про сову с галкой и палкой.
Новогородцев я так и не дождался — Беня оказался убедителен. Впрочем, это общее свойство удачливых купцов: кто не мог убедить своих контрагентов — потомства не оставил.
Поторговав ещё три дня на Унже, купцы двинулись обратно. Удачно получилось — к этому времени Беня, размахивая грамоткой от Боголюбского, уже выбил из Ярославского посадника подворье для фактории.
Тоже — с приключениями.
Глава 484
У Бени в руках каблограмма. Получить из Боголюбова нормальную княжескую грамоту с вислыми печатями мы не успевали по срокам. Поэтому я сразу просил Боголюбского послать гонца в Ярославль.
— Господин посадник! Изволь видеть слова князя твоего Андрея Юрьевича. Велено дать нам место, самое высокое в детинце. Для построения вышки сигнальной и обустройства усадьбы торговой.
— Чего? Слова? А печати где? Грамотки княжеской нет? — Иди. Ну! Пшёлты!
Беня пришёл к ушкуям довольный.
— Чему радуешься? Тебя ж выгнали!
— Э, ерунда. Грамотка от князя у посадника есть. Иначе бы меня не словами, а батогами со двора гнали. Это он мзду вымогает. Я с его стольником перекинулся словечком. Посадник хочет двести, стольник полста.
— Многовато хотят. И как же?
— А с удовольствием. Обоим. Двумя дурнями меньше будет.
— Это как?
— А так. Они привыкли купчиков доить. Что купчишка сделать может? — Челобитную князю подать. Всё. А тут-то караван казённый. Имение — Зверя Лютого. Тут Бешеный Китай и голову оторвать может. Сейчас мзду отнесу и — заселяемся. Только тех моих… сопровождающих — чтобы со мной. А то — тащить много. И свидетели — чтобы были.
Напомню: вторжение монгол в Среднюю Азию, разгром Бухары, Самарканда… «Погибель земли Русской» — началось с того, что в Отраре разгромили торговый караван. В котором везли товары лично товарища Чингисхана.
Мздоимство чревато не только параличом властей, но и иноземным вторжением.
Серебра — отсыпали. Княжеская грамотка у посадника — нашлась. Кроме места в детинце, мои торговцы получили усадьбу в посаде. Куда и начали таскать товары.
Свидетели, под подтверждение попа, записали показания, скоро эти записи дошли до меня. А я, в телеграфной форме, поинтересовался у Боголюбского:
— Ты, княже, эту плесень боярскую на закваску для пива бережёшь? Или как?
Следующую фразу: «Или мне сумму мздятства из подати городецкой удержать?» — я вычеркнул. Нефиг эмоциями размахивать — он и сам всё понимает.
Андрей ответил… на всю глубину ярославской верхушки. Вплоть до отрубленных голов. Поскольку, при внимательном изучении вопроса исследователем типа Манохи, всплыли дела ещё Феодора Ростовского.
Жестокость, проявляемая Андреем по моим делам, вызывала шипение и злобствование вятших. И заставляла их вести себя аккуратнее. В отношении моих людей. А там, глядишь, эта манера распространялась и на отношение с местными податными, входила в «культурную традицию».
В городе Ярославле — свои купцы есть, есть пришедшие ростовские, тут и новогородские подвалили. Беня воспылал душой, преисполнился предвкушений и взялся реализовывать мои приёмы времён Усть-Ветлужской торговой сессии, коей он был самоличным свидетелем.
«Рябиновки» были успешно заявлены и применены.
Всё — по согласию:
— Мы берём и серебро. Но рябиновская гривна — вдвое тяжелее кунской.
— Как это?!
— А чё? Весовая и вовсе вчетверо. Тама вона — меняла наш сидит. Сходи — он те точно скажет. А я — не. Я по товару, не по серебрушкам.
Я уже объяснял: разделив оценки товаров и платёжного средства (серебра), мы существенно снизили квалификационные и инструментальные требования к нашим приказчикам. Аборигены имеют те же проблемы с неполным весом кун и гривен, с качеством их. Уловив, что мой меняла работает «без заносов» — его не «заносит» сильно при обмене ни в одну сторону, некоторые начали и в операциях между собой требовать рябиновок. Лучше отдать дольку меняле, чем нарваться на обман. Или ночами не спать от злости, подозревая, что тебя обманули.
С аукционом «по Гарварду»… пришлось воинам вмешиваться и растаскивать недовольных.
Очень эмоциональное мероприятие. Рубахи рвут, шапки кидают, морды бьют. Очень много и громко говорят. Безусловно — не хотят платить. Позвали местного воеводу. Тоже… с мздением.
Вывод: такую форму применять только при достаточной войсковой поддержке.
Из новенького — фьючерсы. Точнее — форвардные контракты.
Фьючерсы стандартизированы для бирж, здесь бирж нет. А вот форварды довольно распространены в «Святой Руси». Правда, не столько для торговли, сколько для производства.
Ремесленник, обязуясь поставить заказчику товар, заключает срочный контракт и получает частичную предоплату — задаток. Большинство мастеров работают «на заказ» — не «на рынок». А вот купцы функционируют по другой схеме: товар против денег.
Для нас «форвард» был обязательным инструментом: мы выбрасывали на рынок большое разнообразие новых товаров и не могли изначально просчитать объёмы сбыта. Поэтому очень много «рекламных образцов».
— Эт у тя… чего?
— Черепичка глиняная. Не горит, не гниёт. Покроешь дом — сам помрёшь, а оно всё стоять будет.
— Я б взял… сотен пять… а то — десять.
— У меня тут только пяток. Штук. На показ. Составим ряд. До ледохода привезём. Тогда — твоя оплата. Нынче — задаток.
— А если не привезёшь?
— А я и не привезу. Меня тут не будет. Привезёт приказчик. Потому и ряд. На бумаге, со свидетелями. Тебе листок, и нам листок. Ежели что не так — чти вон внизу мелкими буквами. Ответственность наступит. По твоим помилкам — твоя, по нашим — наша.
У Мономаха в «Русской Правде» прописано обязательное письменное оформление кредитных сделок при сумме от 3 гривен. Введение порога понятно: заём стоимостью в 6 коров нужно оформлять не спеша, с чувством, со свидетелями, писцом, каллиграфией…
Здесь — суммы любые и сделки товарные.
Это было непривычно. Всё. Начиная с «жестяной» бумаги, с чернил. С личного автографа и чернильного отпечатка большого пальца. С печатного текста, имитирующего недавно вошедший в оборот полу-устав. С формулировок того, что многие купцы вообще в письменном виде не видали. С «особых случаев», которые в обычном, устном торге не проговариваются до такой детальности.
Я уже писал о накопленной, традиционной сумме правил и ограничений. «Это ж все знают».
Не понимая, иногда — просто не зная традиции, я был вынужден забивать «особые случаи» в текст. А не отсылать к «обычному праву», «общепринятой практике», «как с дедов-прадедов…». Исчерпывающий список. После которого — обсуждать уже нечего. Да и сам список — не обсуждается: да — да, нет — нет.
Обсуждается вписываемые в типовой бланк товар, цена, количество, дата поставки. Всё. Объём переговоров — падает в разы.