И тут я начинаю плакать.
— Я понимаю.
— Почему бы тебе не пойти домой и как следует подумать над этим?
Я киваю:
— Хорошо, сэр. Благодарю вас.
Я поднимаюсь на пошатывающиеся ноги, выхожу из его офиса, спускаюсь на лифте и два с половиной квартала иду до автобусной остановки. Я не слышу, что он за мной, пока не становится слишком поздно.
— Куда это ты идешь? — его голос прямо за моей спиной, интимно гудящий прямо в мое ухо.
Я подпрыгиваю и отклоняюсь, подальше от его жаркого присутствия.
— Домой.
— Чего ты боишься... Грейси?
Я поворачиваюсь и сдерживаю порыв ударить его по лицу.
— Меня зовут не так. Не называйте меня так и не прикасайтесь ко мне.
Я делаю шаг назад. Если Доусон дотронется до меня, все потеряно. Случится нечто ужасное. Я знаю, что именно случится.
Он сокращает расстояние между нами, и несмотря на знойную жару раннего вечера, он абсолютно спокоен. Его прическа идеальна, одежда на нем сухая. А у меня потные подмышки, лоб лоснится, и трясутся руки. Сейчас семь вечера, а я ничего не ела с шести утра, и у меня кружится голова. Но все это становится неважным из-за его близости. Он буквально в дюйме от меня. Моя грудь упирается в его торс. Я помню как его глаза смотрели прямо в мои, как он пожирал меня взглядом. Он хотел меня. Но в то же время он видел меня. Видел меня изнутри.
— Тебе здесь не место, — сказал Доусон.
А потом он поцеловал меня. И снова он так же близко, и я тону. Если он опять прикоснется к моим губам, я не смогу его остановить.
* * *
И тут у меня урчит живот, и накатывает волна головокружения. Я покачнулась и упала бы, если бы мою талию не обхватила сильная, как сталь, рука.
— Когда ты ела в последний раз?
Я вырываюсь из его объятий.
— Со мной все хорошо. Мне просто надо вернуться в общежитие, — я снова оступаюсь в попытке отойти от него. Я опираюсь на знак на остановке и пытаюсь выровнять дыхание.
— Ничего не хорошо. Позволь отвезти тебя домой, — говорит он.
Хотелось бы мне, чтобы это был дом. Но это всего лишь комната в общаге, это не дом. У меня нет дома. Я мотаю головой и хватаюсь за знак.
Он смотрит на меня во все глаза, похоже, оскорбленный моим упрямством.
— Ты упадешь в обморок.
— Со мной все будет хорошо.
Он качает головой и разворачивается. Я слышу, как он бормочет: «Идиотка».
— Я все слышала, — ворчу я.
Он не отвечает, а просто уходит прочь. Я не могу удержаться и не смотреть на него; он движется, как хищник, как пантера, крадущаяся в траве. Я закрываю глаза. Что-то в нем зовет меня. И дело не только в том, что он красивый. Что-то в нем самом. Что-то магнетическое в его глазах и его присутствие притягивают меня к нему.
Раздается визг шин, и гладкий зеркальный автомобиль, который я видела на парковке едет в мою сторону. Нет. Нет. Я должна сопротивляться.
Он скользит по направлению к остановке, распахивает дверь и выходит, не обращая внимание на автомобили, которым он преградил путь, на гудки и крики. Когда он подходит ко мне, его глаза меняются. Сейчас они серо-голубые и яростные. Он рывком раскрывает дверь со стороны пассажира, берет меня за талию, легко и грубо заталкивает меня в машину. Дверь закрывается, он садится за руль, и я оказываюсь окутанной запахом его одеколона и пота. В салоне прохладно, кондиционер работает на полную мощность. Из колонок грохочет рок-музыка, что-то жесткое и тяжелое. У меня сильно кружится голова. Все вокруг вращается, и все, что я вижу — это что Доусон рядом со мной, с каплями пота, стекающими по его загорелой шее под воротник рубашки. Все, что я чувствую — то, как порывисто Доусон ведет машину под грохот тяжелого металла. Я ощущаю мощь этого автомобиля, его высокую скорость. Я смотрю на приборную панель, на ней уже шестьдесят миль в час, он мчится по дороге с безумной и отчаянной легкостью. Я помню, что он снимался в фильме, где играл каскадера, и ходили слухи, что все трюки он выполнял сам. Закрываю глаза, когда мы несемся через перекресток на красный свет, едва не став причиной аварии. Я вжалась в сиденье, стараясь ровно дышать.
Этот автомобиль стоит больше, чем я могу себе представить, а он ведет, пренебрегая им и безопасностью. Меня бросает вперед, когда мы тормозим. Моя дверь открывается, и ремень безопасности, который я не пристегивала, отстегивается. Сильные руки Доусона достают меня из машины. Я чувствую его запах, слабый, но пьянящий аромат пота и мужчины. Я узнаю то, как мое тело реагирует на его присутствие.