— Но... нет. Я имею в виду, ты меня даже не знаешь. Мы встречались два раза. Я не могу брать у тебя машину.
— Можешь. И будешь. Ты мой ассистент, значит, делаешь то, что я говорю. Твоя работа — делать меня счастливым. Так что води мою машину.
— Но... если я разобью ее?
Он смеется:
— Детка, я Доусон Келлор. Я куплю еще десяток с помощью дебетовой карты. Мне плевать, разобьешь ли ты ее, только если с тобой будет все в порядке.
— У тебя дебетовая карточка? — спрашиваю я. Как-то это банально для знаменитости уровня Доусона.
Похоже, он озадачен.
— У меня есть счет в банке, поэтому да, у меня есть дебетовая карта. Еще у меня есть кредитные карты. И права, — его голос дразнит. — Знаешь, что еще? Я парень. Я ссу и не попадаю в унитаз. Я ем чизбургеры. Я смотрю бейсбол и пью пиво.
Я смотрю на него во все глаза:
— Это не то... я хочу сказать... я не...
Он смеется и проводит пальцем по моей брови:
— Расслабься. Я шучу. Я хочу сказать, я обычный человек.
— Не совсем. Ты сам только что сказал. Ты — Доусон Келлор.
— И это тебя пугает? — он подходит ближе, его рот в паре сантиметров от моего, я чувствую его дыхание на щеке, а его глаза сверлят мои.
Он мог бы щелкнуть пальцами, и любая женщина в мире помчалась бы делать все, что он только захочет. И вот он здесь, в моей грязной общажной комнатке, ведет себя так, будто я ему нравлюсь, будто он увидел во мне что-то особенное, кроме того, что я симпатичная. Это не тщеславие, это просто правда о том, кто я есть. Я не такая девушка, к каким он привык. Я не девушка из Лос-Анджелеса. Я не актриса, или сексуальная девушка, уверенная в себе. Я потерянная, запутавшаяся провинциалка.
А он — бог Голливуда.
У него лицо Каина Райли, главного героя трилогии «Знак ада», серии паранормально-романтических книг, побивших рекорды продаж «Гарри Поттера» и «Сумерек». Эти фильмы сделали карьеру Доусона. Его лицо теперь на обложках книг. На студии «Universal» есть аттракцион «Знак ада», весь покрытый изображениями с Доусоном. Есть игрушки с его лицом, фан-клубы и костюмы для косплея, пародии и скетчи в шоу «Субботним вечером в прямом эфире», высмеивающие его.
Он изобразил Каина мрачно-сексуальным, чем-то средним между Джеймсом Бондом и Бэтменом. Женщины сходят с ума от фантазий о Каине Райли. Еще более знаменитым Доусона делает то, что он подражает своему персонажу в реальной жизни. Женщины сходят с ума не просто от Райли, вымышленного человека, но от Доусона Келлора, реального и дикого, молодого, сексуального, беззаботного плейбоя, владеющего большими богатствами, чем сам Бог.
Я вижу, как этот таинственный и сексуальный Доусон Келлор пожирает меня глазами. Они сейчас цвета приближающейся грозы, цвет его глаз меняется в зависимости от его эмоций и его одежды. Его руки ложатся на мою талию, и я не могу дышать, не в силах отвести взгляд от его глаз. Я чувствую его дыхание на моих губах, чувствую силу его рук на моей коже, и вспоминаю вкус его поцелуя, соблазняющий гипнотизм его губ. Мои легкие горят от затаенного дыхания, глаза наполняются слезами, его тело излучает жар, и я хочу его. Я хочу поцеловать его еще раз — хочу затеряться в его объятиях, как это случилось тогда в клубе. В тот мимолетный момент я была лишь женщиной, которую поцеловали, девушкой, впервые испытавшей страсть; ничто не имело значения, в мире не существовало никого, кроме Доусона, его губ, его рук, его глаз, его тепла и его широкого, сильного, мускулистого тела.
Я хочу испытать то же самое сейчас.
Нужно прекратить это. Я должна отвернуться. Целовать его было бы неправильно. Если мне придется работать с ним, нельзя его целовать. Я не думаю о той ночи в клубе, как его шелковая рубашка касалась моей кожи, а его руки — моих ягодиц, обладая мной.
Но я хочу, чтобы он владел мной. Я хочу, чтобы он делал со мной все, что захочет. Я хочу отдаться собственной жажде и желанию. Я хочу, чтобы он показал мне то, чего я никогда не знала.
Его мягкие и влажные губы прикасаются к моим, и я вдыхаю его дыхание, отчаянно сжимая его футболку, позволяя ему поцеловать меня снова. Поцелуй... Боже, этот поцелуй. Я ругаю себя за то, что упомянула имя Господа всуе, и вдруг вспоминаю, что мне уже плевать на это, и его язык проникает меж моих губ и касается моих зубов, моего языка. Я не могу дышать, ни о чем не могу думать, не могу пошевелиться, только сжимаю руками его футболку и целую его, прижимаю свои губы к его губам и касаюсь моим языком его языка. И теперь мне нет обратного пути, я познала вкус соблазна. Я согрешила.
Его губы отрываются от моих, и я опустошена. Я опускаю руки и роняю голову ему на грудь, и меня охватывают горькие рыдания.