— Грей? Господи, что не так? — у него растерянный голос.
— Уходи. Просто... уйди. Пожалуйста, уйди, — я едва могу говорить.
— Почему ты плачешь? Я что, настолько плохо целуюсь? — он пытается шутить, но ему не удается. По выражению его лица видно, что он и сам это знает.
Я в силах только покачать головой. Я делаю шаг назад из его гипнотического жара, от его прикосновений, от его губ.
— Уходи! Боже... пожалуйста, оставь меня в покое. Я не могу... я не могу... я не могу делать это с тобой. Ты должен уйти, — я забираюсь по лестнице на верхний ярус кровати, чувствуя себя, как ребенок, сбегающий от наказания.
Я чувствую, что он стоит там, наблюдая за мной. Я отворачиваюсь от него, так что ему видны только мои спина и бедра. Моя серая юбка обтягивает мою задницу, и я чувствую его взгляд на моем теле. Я хочу повернуться и поправить юбку, но я слишком хорошо осознаю его взгляд на себе, чтобы быть в состоянии пошевелиться. Я слышу звон ключей и металлический звук, когда он кладет их на мой стол. Я слышу, как он складывает контейнеры в пакет и как поворачивается ручка двери. Возбужденные голоса становятся громче, когда открывается дверь. Грег приказывает присутствующим успокоиться.
— Грей, я... — впервые с нашей встречи голос Доусона звучит неуверенно. Я почти готова повернуться в его сторону, но сдерживаюсь.
И дерзкий голос возвращается:
— Приезжай завтра. На машине.
И он уходит, но шум снаружи оглушительный. Все кричат и визжат. Я слышу, как какая-то девушка кричит, что хочет от Доусона детей. Другая просит его жениться на ней. Хор голосов требует автографов и совместных фото, и я слышу, как Доусон говорит, что подпишет автографы в течение десяти минут и уйдет. Шум стихает, и мне слышен разговор Доусона с женщинами, которым он подписывает автограф.
В конце концов, шум прекращается, и я слышу, как его автомобиль уезжает вдалеке. Лиззи входит спустя несколько минут.
— Охренеть, Грей! — она забирается вверх и свешивается с лестницы. — Ты в курсе, кто это был? Зачем он был здесь? Вы переспали?
Я хотела бы ее проигнорировать, но не могу, потому что она слишком громко и надоедливо кричит.
Я поворачиваюсь, и мне даже не приходится изображать мученическое выражение на лице:
— Он мой босс, Лиззи. Мне поручили работать с ним. Так что да, я знаю, кто он. И нет, мы не... мы не... нет.
— О мой Бог, почему нет? — она хватает мою руку и трясет меня. — У него самая сексуальная задница на всей гребаной планете! Как ты могла не переспать с ним?!
Я не знаю, что ей ответить. Я просто пожимаю плечами:
— Я работаю на него. Я не могу... я имею в виду, мои оценки, моя интернатура, моя карьера зависят от этого, — это чистая правда, почему я не могу позволить случиться чему-то подобному. Почему я должна противостоять его гипнотическому притяжению.
— Господи, Грей. Это же чертов Доусон Келлор. Он Каин Райли, в конце концов! Ты совершаешь преступление в отношении всех женщин, не отхватив кусок от этого пирога. И не говори, что ты его не интересуешь. Я видела, как он тебя держал.
Я огрызаюсь:
— Боже, Лиззи, ты сама слышишь, что говоришь? Он не кусок мяса. Он не вещь, от которой можно «отхватить кусок». Он — мужчина. Личность. И я... никак он меня не держал. Он нес меня, потому что я упала в обморок. Вот и все, — я сама не знаю, зачем я ей вру.
Лиззи хмурится, слушая мою речь.
— Ты еще тупее, чем я думала. Отправь его ко мне, если тебе нет до него дела, — она исчезает в дверном проеме, и я наконец одна.
Я стараюсь заснуть, но ничего не выходит. Когда я наконец засыпаю, мне снится Доусон. Ко мне приходят мучительные эротические сны, в которых он касается меня так, что я извиваюсь и задыхаюсь от желания. Он целует меня во сне, и я не сопротивляюсь, отвечаю на поцелуи, и это становится чем-то большим, чем просто поцелуй. Все это становится чем-то, что вызывает у меня зуд между ног.
Я просыпаюсь, запутавшись в потных простынях, и смотрю на потолок, не в силах забыть свои сны. Я снова засыпаю, и они приходят снова. Руки Доусона на моей талии, скользят к моим бедрам. Ложатся на мои ягодицы. Касаются моей груди. Спускаются все глубже и глубже меж моих ног самым развратным способом.
Я смотрю в его глаза грязно-голубого цвета, как пронзенные молнией грозовые тучи, и слышу, как его голос шепчет:
— Ты не можешь противостоять мне, Грей. Ты моя, Грей.
Я просыпаюсь на рассвете, слыша его слова, произнесенные во сне, одновременно желая и боясь, что они окажутся правдой.
∙ Глава 9 ∙