Доусон запрокидывает голову, предаваясь воспоминаниями.
— И потом до меня дошло, понимаешь, что им плевать. Пока я мог держаться в кадре, им было все равно. И я бы кончил, как моя мама. Мне просто повезло, что я не помер той ночью в клубе от передозировки, как она. Так, я постарался оставаться трезвым и снимать остальные сцены, стараясь не закончить, как моя мать. И так... я закончил съемки и отправился в клинику. И тогда я и исчез. Там мне, правда, не особо помогли. Я хочу сказать, да, у меня были проблемы, но не наркотическая зависимость. У меня была зависимость от чувств. Я чувствовал, когда играл, когда был в кадре. Приятные ощущения, но пустые. Понимаешь? Может, нет. Может, ты чувствуешь слишком многое, чувствуешь так сильно, что это не имеет для тебя никакого смысла. Вот в чем, как мне кажется, твоя проблема. Ты слишком чувствительная.
Я внимательно слушаю, а он кладет подбородок мне на голову, продолжая говорить, обняв меня одной рукой, удерживая меня на месте.
— А я чувствую недостаточно. Никогда не чувствовал. А потом я встретил тебя. В том паршивом клубе. А ты была таким... божественным созданием. Ты была подобно ангелу, попавшему в ад. Хуже места для тебя невозможно найти. Я видел тебя на сцене, знаешь. И тот танец на ней. Ты... притягивала их внимание. Всех этих бедных, жалких, скользких ничтожеств. Ты так отличалась от остальных апатичных стриптизерш, которые работают в таких клубах. Они не улыбаются глазами. Их сексуальность такая... искусственная. Фальшивая. А ты? Ты... источаешь чувственность, и ты даже не знаешь об этом, и это как наркотик для мужчин вроде меня. Может, я богаче и умнее тех парней, но я точно такой же. Ищу дешевых развлечений, побега от реальности. А ты? Ты так высоко, что нам до тебя не добраться. Смотреть на твой танец? Как ты двигаешься? То, как ты до последнего тянешь, прежде чем раздеться? Это сводит с ума. Ты даже не знаешь. Ты и не можешь знать. Внутри тебя есть нечто, нечто невинное. Я это вижу. Это... черт. Это ярко, как чертово солнце, но оно скрыто, потому что ты несчастна.
Меня разрывает от его жара и от того, что он обо мне говорит, но я не могу вырваться из его объятий, и мне приходится слушать его. Мне приходится слушать. Он вырывает слова прямо из души и отдает их мне. Это бесценный дар, и я храню его в своем сердце.
— И я встретил тебя, — продолжает он, — и ты заставила меня почувствовать нечто. Я не был пьян. Я могу выпить, но я не алкоголик. Я просто... залечивал раны. Я увидел тебя, а потом ты вошла в VIP-комнату, и ты была... такой ослепительной. И испуганной. И во мне что-то изменилось. Словно меня крестили, понимаешь? Я будто знал, что должен узнать тебя ближе, должен был обнять до тебя, дотронуться и рассказать тебе обо всем. НО ты все сбегала. Ты целовала меня, возбуждала, а потом снова сбегала, оставляя меня в мучениях. Ты знаешь, я набрал пятнадцать фунтов мышечной массы с тех пор, как мы познакомились. Потому что ты так меня заводишь, и я остаюсь сам с собой, и мне надо выпустить пар, и я качаюсь. Ты заводишь меня одним своим дыханием. Ты заставляешь меня чувствовать себя кем-то, а не просто каким-то чертовым Доусоном Келлором.
Он отпускает меня, и я кладу руки на его широкие плечи. Мои ладони прилипают к его горячей коже. Он стоит спокойно, смотрит на меня и продолжает говорить:
— Но для тебя все это не имеет значения. Ты все равно убегаешь, может быть, как раз из-за этого. Ты меня путаешь, а это уже чувство. Я разбираюсь в женщинах, ясно? Правда. Я думал, что знал, о чем думают женщины, но ты? Я не могу тебя понять. Ты никогда не ведешь себя так, как я рассчитываю. В одно мгновение ты будто не можешь оторваться от меня, а в следующее твои нервы на пределе, потому что ты не выносишь меня, или нас вдвоем, или что-то еще.
Он никогда так много мне не рассказывал. Слова просто льются из него рекой.
— Ты заставляешь меня хотеть тебя. Не просто... переспать с тобой. Это даже звучит дешево. Ты не из тех женщин, которых просто трахают. Ты нечто большее. Но я умею только трахаться, а ты достойна большего. И это чуждое мне чувство. Я всегда ощущал себя вправе иметь что угодно, знаешь. Я из тех ужасно наглых людей, у которых всегда все было и которые владеют всем миром. Но у меня нет прав на тебя. Я должен тебя заслужить. И я даже не заслуживаю знать правду о том, откуда ты, или почему ты такая, или что-то еще. Ты ничего мне не даешь, и это сводит с ума. Но это тоже чувство. Хотеть тебя, нуждаться в тебе, запутываться, сходить с ума, расстраиваться, искать выхода эмоциям, хотеть просто держать тебя за руку, как плаксивый подросток... все это чувства. И это... это делает меня таким живым, каким я никогда не был.