Стьяго, каким-то образом, оказавшийся позади Иры, негромко присвистнул. И в тот же миг, взгляд блондина обратился к нему.
– Янис? – смутился последний и так покраснел, что даже спасительный полумрак клуба не мог этого скрыть. – Ты здесь работаешь?
Он говорил по-немецки и Ира, оказавшаяся между ними, сделала стойку: немцы, как правило, не говорили по-английски, но при этом не жмотились, вопреки байкам об их природном скупердяйстве. И пускай ее немецкий был далеко не безупречен, она владела им вполне достаточно, чтобы пробудить в немцах желание купить ей несколько «леди-дриньков».
– Nein! – возмутился Стьяго, переходя на родной язык. – Я – ди-джей. Просто спустился поговорить с девчонками.
Блондин смущенно огляделся вокруг. Полуголые дивы, из которых две или три выглядели по-настоящему роскошно, не оставляли сомнений в том, что разговор с ними может быть по-настоящему интересен.
– А где?.. – начал было Стьяго, но тут блондин чуть ли не вспыхнул, что несколько насторожило наблюдавшую за ним Иру, которая уже успела прикинуть на глаз стоимость его часов и сандалий.
– Мы расстались! – спешно сказал блондин. – Все в прошлом.
Ира метнула взгляд на Стьяго. Тот качал головой, то ли сочувствуя, то ли подтверждая, что все – суета сует, прах если и в прах обратишься.
– Говорят, ваши девки «на выход» ходят, – влез в разговор толстяк с блестящей, словно лакированной лысиной, трогательно замаскированной редкими прядями. – Хотим пару подснять на ночь.
Его похотливый взор скользнул по стоявшей перед ним Ире.
– Сколько ты стоишь? – спросил он по-английски, четко выговаривая слова.
Ира хищно сверкнула в ответ зубами. Этой фразе ее научил Стьяго, так что в грамматике она не сомневалась, поэтому ответила по-немецки:
– Учитывая твой шарм, дорого. Ты столько не зарабатываешь.
Возмущенный Стьяго полоснув обалдевшего толстяка злобным взглядом и, положив руку Штефану на плечо, сильно сжал его.
– Развлекайся! Не обращай на меня внимания, – сказал он, чуть ли не втаскивая его в клуб. – Тем более, что я ухожу.
Глава 9.
За два часа до этого.
…Штефан брел по Walking Street, а безысходность лежала на его плечах, как удав в фильме «От рассвета до заката», лежал на плечах Сальмы Хаек.
Рядом, не умолкая ни на миг, шел, размахивая руками, его старый приятель Роланд, исполняющий сегодня роль гида. За Роландом семенила на высоченных каблуках миниатюрная таечка. Насколько Штефан мог судить, уже не та, с которой вчера вечером приятель встретил его в аэропорту.
Об этом, собственно, Роланд и распинался. Пел самому себе хвалебные оды. О том, как хорош он со всех сторон, а особенно, в постели. И время от времени, когда рассеянные кивки Штефана становились особенно оскорбительными, он тряс свою подругу за плечо:
– Ты счастлива со мной? – спрашивал он по-английски, четко выговаривая слова. – Are you happy with me?
Девушка, послушно обнажала в улыбке две полоски белые зубов: да, да, очень счастлива. Very happy!
Штефан тут же показывал в ответ собственные зубы. Назвать эти гримасы улыбками у него не поворачивался язык. В глубине души, он еще вчера пришел к выводу, что проститутки вряд ли говорят клиентам чистую правду. Наблюдая за бредущими вдоль Walking Street мужчинами, – уродливыми, толстыми, с покрытыми угрями или какими-то язвами лицами, каждый из которых, подобно Роланду вел за собой тайку, он окончательно убедился в сделанном выводе. Вряд ли клиенты приезжали в Тайланд за правдой.
Все они, – красивые, уродливые, молодые и старые, хотели слышать одно: как они хороши. И проститутки заученно, с одними и теми же улыбками, говорили им то, что они хотят слышать.
И хотя Штефан ничего не имел против того, чтобы пользоваться услугами проституток, пользоваться услугами таек ему не хотелось. Штефан был брезглив, и вид возможных предшественников отбивал у него желание.
– Ну, это не дело!.. Я имею в виду, зачем здесь быть, если не хочешь кому-нибудь здесь «присунуть», – Роланд противно заелозил толстыми бедрами, имитируя процесс.
Проходившая мимо женщина брезгливо поджала губы и отвернулась, когда Роланд попытался послать ей воздушный поцелуй.
Штефан поморщился.
Ему было стыдно за Роланда, за его упрямое нежелание взглянуть себе, нынешнему в лицо. Когда-то давно, еще в школе, этот лысеющий полноватый брюнет с сальным потасканным лицом, был первым в школе красавцем. Теперь от прежнего красавца остались лишь мальчишеские манеры, да уверенность в том, что любая женщина только и ждет, что его внимания.