– Танцевать, разводить мужиков на деньги и танцевать «приваты», – медленно перечислила она, поднимаясь. – Забыл, где меня встретил?
Этот тон напугал его больше, чем визг.
Расширенными в ужасе глазами, Штефан провожал ее взглядом, пока Ира, как раненная в обе ноги, поднималась по лестнице. Потом ее шаги раздались в коридоре, а затем послышался звук упавшего на постель тела и тихие, горловые рыдания.
И какое-то страшное, холодящее внутренности чувство, змеей скользнуло в его душу и свернулось там, словно давая понять, что пришло надолго. Штефану хотелось подняться следом, броситься к ее ногам, сказать, что любит ее, что хочет быть только с ней. Но гордость, так редко поднимавшая голову, теперь стояла во весь рост, вскинув руку, как Статуя Свободы. И вместо того, чтобы покаяться и успокоить ее, Штефан вышел из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Глава 32.
Фрау Мартинелли изворачивалась как могла, но решение было принято в тот самый миг, когда она решилась на эту маленькую, – с ее точки зрения, – пакость. И теперь, шесть недель спустя у нее уже не оставалось иного выбора, как во всем признаться.
Время приперло ее к стене и заставило держать ответ. Притворяться виноватой и к тому же испуганной, особенно не пришлось. Ее и без того колотило, как левретку на холодном ветру. Но глядя в глаза Штефана, она увидела не злость, а отражение своего собственного ужаса.
Он поднялся, как сомнамбула, так и не дослушав ее путанных объяснений насчет кто и что забыл. Его не волновало, кто виноват, он был больше озабочен вопросом: ЧТО ДЕЛАТЬ?
Будучи по природе своей неспособен на подлости, никогда не сталкивавшийся с женским талантом улыбаться, держа за спиной камень, Штефану и в голову не пришло сомневаться в словах Ютты. Конечно же, это нелепое стечение обстоятельств… Коллега забыла подготовить документы, решив, что их подготовит Ютта. А Ютта положилась на коллегу.
Ира будет, конечно, в бешенстве, но если она любит его, на самом деле любит, то поймет. После того разговора в гостиной, она резко бросила пить и вместо того, чтобы бесцельно сидеть в гостиной, оплакивая былое, записалась в спортзал, на курсы немецкого и еще куда-то.
Теперь она была почти прежней. Они ездили по окрестным маленьким городкам, рассматривали старинные церкви и замки, а когда Штефан работал, она часто бывала в клинике, помогала Инге.
Казалось, она навсегда выбросила из головы идею вернуться в танцы и была счастлива, изучая под руководством Инге, обязанности младшего помощника.
Новость о том, что разрешения на свадьбу они так и не получили, прозвучала для Штефана, как гром с ясного неба.
Он поднялся, нервно прошелся по офису фрау Мартинелли и снова сел на место.
– Что же теперь делать? – рассеянно спросил он.
Фрау Мартинелли перевела дух. Стьяго был прав, когда говорил, что обмануть Штефана так же легко, как отнять конфетку у ребенка. Разве что доктор Адлер не будет усложнять задачу заливистым ревом.
– Я могу отправить их сейчас, – пробормотала она. – Конечно, если время еще есть.
Штефан потерянно покачал головой: времени не было. Виза кончалась через неделю и фрау Мартинелли потупила взгляд, пытаясь скрыть, что в курсе.
Она была рада, что разговор этот происходит только между нею и Штефаном. Эта Ирина, судя по всему, была девицей ушлой и мгновенно заподозрила бы что-то неладное, а потом и убедила бы этого барана, что все неспроста.
Но Штефан лишь смотрел на нее из пучин своего страха, смотрел так, словно в ее силах было погубить его и спасти.
– Но ведь свидетельство о рождении вам нужно в оригинале. Как и ей, когда она поедет в консульство.
Фрау Мартинелли кивнула с фальшивым сочувствием. Настолько фальшивым, что даже Штефану стало как-то не по себе.
– Русские законы запрещают отправлять документы почтой…
– Но ведь она может снова вернуться.
– Через три месяца, не раньше…
– Может быть, в следующий раз, когда она вернется, вам уже разрешат пожениться здесь?
– Не знаю, – проговорил он, – не знаю.
– Мне правда, жаль! – шептала фрау Мартинелли, прижимая руки к груди. – Правда!
Она продолжала держать их сложенными вместе, как для молитвы все то время, что Штефан направлялся к дверям. И лишь когда его спина исчезла в дверном проеме, губы фрау Мартинелли изогнулись в хищной улыбке.
Три месяца на то, чтобы окрутить этого идиота.
О большем она не могла и мечтать.
Целых три месяца!
Глава 33.
Стьяго стоял с лотерейным билетом в руке, и тупо смотрел на него, не веря в свое счастье. Он то расплывался в улыбке, то сосредоточенно хмурился, будто высчитывая что-то в уме, а потом, снова улыбался.