Дух ее народа твердил, что в таком возрасте ей уже не светит выйти замуж, как бы она не старалась. К тому же с такой «профессией». И стоя у могилы своих надежд, Ира внезапно приняла решение:
– Никуда я не поеду! – сказала она вслух.
Слезы высохли.
Ира спустилась в библиотеку. Тщательно притворив за собой дверь, она присела к письменному столу и вытащила из пухлой пачки цветных листочков для записей один, цвета фуксии.
«В моей смерти, – четким ровным почерком начала она, – прошу винить Ютту Мартинелли, работницу ЗАГСа. Пользуясь своим служебным положением и имея виды на моего любовника, она…»
Глава 34.
Ира дописала еще несколько слов и сунула записку себе в бюстгальтер. Злая улыбка на миг разрезала ее губы: теперь можно не волноваться. Местные кумушки обеспечат дорогой фрау Мартинелли счастливое будущее.
Она открыла сейф, вынула из него револьвер, неприятно пахнущий оружейным маслом и, проверив наличие в барабане пуль, решительно открыла рот. Даже оружие у Штефана было маленьким и жалким, как и он сам.
– КАК? Как я могла влюбиться в такое ничтожество?.. – мелькнуло в голове.
Однако, последняя ее мысль была не о Штефане.
Вести в маленьких городках путешествуют быстро. Ире, которой не везло при жизни, словно решили воздать после нее все святые и ангелы. Когда тело готовили к вскрытию, санитар заметил записку.
Штефан, оглушенный горем, тем не менее, успел посетовать, что скандал разгорится еще и по этому поводу.
Он был прав. Не прошло и часа, как загудели телефоны по всему городку. Фрау Мартинелли, которая успела добраться до своей квартиры и укрыться в ней, словно раненая волчица, зализывающая свои раны, узнала из сообщения на автоответчике, что начальница пытается прикрыть ее, как может, но, тем не менее, ей «придется кое-что объяснить». Того же хотела от нее Инге, Сюзанне, еще несколько знакомых…
Фрау Мартинелли мрачно пила коньяк и напряженно думала. Ее мозг истерично искрил, пока мысль металась в подвале прошлого, пытаясь среди надлежащих к делу улик, обнаружить лазейку к спасению своей репутации и, одновременно, убедиться, что не оставила за собой улик.
Она заметила, как на Герольцхофен опустилась ночь, лишь когда темнота стала густой и непрозрачной, как черничный кисель. Поставив стакан на пол у дивана, фрау Мартинелли поднялась и неверной походкой двинулась на балкон. Подставив лицо свежему ночному ветерку, она почувствовала, что смертельно пьяна и устала.
– Где бы ты ни была, сука, надеюсь, что ты сгоришь в аду! – произнесла она в полголоса. – Будь ты проклята!
Но это были всего лишь слова: фрау Мартинелли прекрасно понимала, что на каком бы огне не горела ее соперница, ей самой светит до конца дней гореть с нею рядом…
Однако, больше всего она боялась не начальства, больше всего она боялась встречи лицом к лицу с сыном. И ее напряженные нервы трепетали всякий раз, когда рядом с домом раздавался рокот машинного мотора.
Светало.
Прикорнувшую на диване женщину разбудил резкий звонок домофона.
– Милый, это ты? – спросила она испуганным хриплым голосом.
– Янис Мартинелли здесь живет?
– Его нет дома, кто это?
– Полиция. Откройте дверь.
Эпилог
Стьяго обнаружили рано утром.
Когда патологоанатом в Швейнфурте пришел на работу – освидетельствовать труп девушки, которая застрелилась, то не обнаружил тела.
Готовый поднять панику, патологоанатом все же обошел пустые носилки и остановился, как вкопанный. Теперь, вместо одного трупа, у него их было уже два!
На полу, прислонившись головой к стене, сидел удивительно красивый молодой человек. На руках, как ребенка, он держал обернутое в простыню тело девушки… Его глаза были закрыты, словно он спал. Но рука была холодной, как лед.
Позднее, вскрытие показало, что парень умер от передозировки наркотиков. Но еще раньше, то же самое показали валявшийся рядом жгут и пустой шприц. В бумажнике лежало несколько мелких купюр и водительские права на имя Яниса Мартинелли.
Никто так и не понял, как он туда попал: на дверях не было следов взлома. Уборщик, который получил от странного парня некую сумму денег, знал это, но благоразумно решил смолчать.
Единственное, о чем Янис Мартинелли хотел сказать перед смертью, было написано на лотерейном билете, зажатом в его руке:
«Похороните нас вместе!»