Утро Джейкоб начинал с просмотра текущих бумаг своей деловой империи. Гильзы с письмами и сводками сыпались из приёмника ежечасно — для особо важных клиентов существовали персональные линии доставки. Джейкоб Браун мог сорваться из-за стола во время званого обеда и понестись к фонографу — оставить важных гостей в недоумении только потому, что пришло факсимильное сообщение.
Часто мой тесть появлялся в поместье ни свет, ни заря и тащил меня на поля. Он был сторонником минимальной обработки почвы. С таким энтузиазмом, с таким восторгом объяснял, что привычный в то время оборотный плуг губит и истощает землю, что применение огромного количества удобрений повышает урожайность, но подрывает здоровье нации. Сейчас это общие места, но тогда это было новым словом. «Паратрактор, паракомбайн! — восклицал Джейкоб, показывая мне свой машинный парк. -Обычно в фермерском хозяйстве используется одна парасиловая установка, эдакая махина! — поучал меня, словно школяра. — Она-то и обеспечивает подачу механической энергии на все механизмы через систему шкивов, зубчатых передач и прочего. Но я подошёл ширше, много ширше! Инерцоиды! На ферме они применяются впервые. Экспериментальный образец! Представь, сынок, какими прибылями всё это обернётся в будущем!»
— Знаю, дедушка, знаю, — вздохнув, проворчала Кэтрин и, передразнивая одного из нелюбимых преподавателей, прогнусавила:
— «Чтобы не крутиться в холостую, раскручивается тяжёлый маховик, который в то же время является примитивным аккумулятором кинетической энергии». В школе нас так гоняли за агрономию,механику, ещё за историю науки и техники. Знаешь, мне не верится, что в старые времена, заботой женщин были только дети, церковь и вышивание.
Айвен Джошуа Чемберс рассмеялся, едва сдерживая желание погладить внучку по голове. Забывал, что она уже молодая леди.
— Действительно так, Кэт. Сейчас всё это заменяют инерциоиды и компактные аккумуляторы тепловой энергии, а в те времена шла борьба за более экономное использование угля и продуктов переработки нефти. Но, впрочем, я увлекся — всё это ты давным-давно знаешь. — Кэтрин в ответ только фыркнула и закатила глаза. Старик, улыбнувшись, добавил:
— Его энтузиазм, жажда жизни, увлечённость делом были так заразительны, что я, не смотря на отстранённость и равнодушие, невольно загорался новыми идеями, и даже иногда выдвигал свои предложения. Скоро сам не заметил, как просьбы Джейкоба помочь в переписке или разобраться с управленческими проблемами, поначалу тягостные для меня, стали интересны.
— Позволю себе сменить тему, — чопорно произнесла девушка. — Так какой же неприятный разговор произошел у вас с Джейкобом?
-Меня разбудил громкий стук в дверь. Я с трудом открыл глаза и не сразу разобрался, какое сейчас время суток: утро или вечер?
***
Айвена разбудил громкий стук и возмущённый голос Эндрю. Баронет с трудом открыл глаза, и не сразу понял, какое сейчас время суток: утро или же вечер.
— Молодой хозяин ещё спят, — голос дворецкого достиг самых высоких нот и рассыпался в старческом дребезжании. — Не велено будить. Врываться к джентльмену в его опочивальню вопреки всем правилам.
— Да отстань ты от меня со своими правилами, камзол нафталиновый! Вот привязался, — возмущённо рокотал в ответ Джейкоб. — Я плачу тебе жалованье, дряхлая ты кочерыжка, а ты мне тут что?!
— Позволю заметить, что даже для вас не могу сделать исключения. И жалование мне платит хозяин, а вы лишь оказываете вспомоществование.
— Хорошо вспомоществование, — прогремел Джейкоб Браун, — в десять раз больше жалования?!
— Это не имеет значения, — с чопорным достоинством парировал Эндрю, — поскольку и то, и другое мне платится за точное выполнение возложенных на меня обязанностей, так попрошу же вас, милостивый государь, не препятствовать мне в их исполнении и удалиться.
— О как красиво загнул! Я так не умею, потому как человек тёмный, необразованный. Отвечу тебе просто: а ну кыш отсюда, парик напудренный, и скажи спасибо, что у меня есть чувство юмора! — но, вопреки словам, в его голосе звучали стальные нотки.
С чувством юмора мультимиллионер из провинции себе явно польстил, улыбнулся Айвен, слушая перебранку за дверью. Он уже встал и заканчивал одеваться, зная, что просто так Джейкоб не отстанет. Если уж заявился в такую рань, значит ему что-то очень нужно, и дряхлый дворецкий не сможет воспрепятствовать. Баронет открыл дверь, и улыбка пропала с сонного лица, будто стёртая бархатной портьерой. Увидев красную физиономию будущего тестя, Айвен поразился: Джейкоб был или сильно разъярён, или сильно расстроен. А, возможно, и то, и другое вместе.
— Да, вижу утро предстоит тяжёлое, — хмыкнул жених.
— Изволили встать, господин барон? — вместо приветствия ядовито произнёс Джейкоб. — Не соблаговолите ли принять меня для разговора по неотложному делу?
Ого! Если этот делец пытается изобразить учтивость, значит он в крайней ярости! Айвен поджал губы: что позволяет себе этот мужлан?!
— Во-первых, доброе утро, мистер Браун, во-вторых, я не понимаю вашего тона.
— А вот сейчас мы с тобой сядем в кресла, твой нафталиновый цербер принесёт нам кофе, и я тебе всё объясню. Точнее — ты мне всё объяснишь, — развернувшись, он быстро зашагал прочь.
Айвен кивнул Эндрю:
— Подайте, пожалуйста, кофе в библиотеку.
— А как же ваш обычный завтрак, сэр? Омлет и... — всхлипнул Эндрю, на минуту перестав быть идеальным дворецким, но, тут же справившись с эмоциями, важно напомнил: — Завтрак, сэр?
— Какой уж тут завтрак, — вздохнул молодой человек, направляясь к высоким дверям в конце коридора.
В библиотеке горели только два ацетиленовых светильника, выхватывая из темноты ряды стеллажей и шкафов с книгами, заливая белым светом угол с письменным столом, большим кожаным диваном и вольтеровскими креслами. Меж ними, заложив руки за спину, расхаживал Джейкоб Браун. Айвен отметил, что одежда толстяка представляет собой странную смесь: домашняя вязаная фуфайка из-под которой выглядывал край пижамной куртки;дорожные бриджи и высокие сапоги, будто он собирался ехать верхом; на голове фуражка с очками-консервами — в таких гоняют на скоростном стимере.
— А, вот и мы соизволили дотащиться?.. — Джейкоб остановился, выудил из кармана платок и шумно высморкался, потом этим же платком вытер пот со лба. — Присядем и поговорим по мужски, сынок... Пока я ещё надеюсь, что ты станешь мне сыном, Айвен Джошуа Чемберс, барон Роузвудский.
Айвен сел в кресло, закинул ногу на ногу и, скрестив на груди руки, как можно мягче произнёс:
— Ну что ж, давайте поговорим. Я вижу, вы чем-то рассержены, мистер Браун, и подозреваю, что я явился невольным виновником этого.
— Правильно подозреваешь. Теперь не перебивай, слушай. Говорить буду я. — Джейкоб грузно опустился в кресло напротив. Эндрю принёс кофе. Айвен, ожидая пока дворецкий установит хрупкий кофейный столик у дивана, радовался паузе. В уме он перебирал последние события, пытаясь догадаться, что же привело обычно уравновешенного человека, эту акулу делового мира, в такое состояние? Его же не пронять ничем!
Джейкоб едва дождался, пока старый слуга покинет библиотеку. Только закрылась дверь, он отодвинул чашку, с прищуром взглянул на баронета и спросил:
— На какую разведку работаешь, любезный зятёк?!
Айвен поперхнулся, расплескал кофе. Резко поставил чашку, схватил салфетку и, стараясь успокоиться, стал с излишним вниманием промакивать кофейные пятна на жилете. Ярость обуяла баронета. Обвинение, абсурдное и неожиданное, вызвало бурю чувств в его душе, долго сдерживаемое раздражение рвалось наружу.