В такие времена в душе темно и скудно.
И неспокойно мы и су́етно живём.
О, как же нам с тобой невыносимо трудно
Здесь – на Святой Руси – в безверии своём…
1992
«Среди индуистских реликвий»
Среди индуистских реликвий —
Гане́шей и Ви́шну, и Шив —
Паломник, – бреду, безъязыкий,
Гордыню свою усмирив.
Мои европейские братья,
Где каждый, посвоему – хват,
Не верят спокойным объятьям
Седых босоногих махатм.
На древние храмы Майсо́ра
И Ха́мпи, встающих из скал, —
Гляжу, изумлённый узором, —
По камню, – высоких начал.
В них жесты исполнены мысли,
В них фразы раскованных поз,
В них ключ к постижению смыслов
Учений, далёких до слёз…
Здесь су́етность бренного мира —
Пусть в нём притяженье и шарм —
Пронзает индусская лира
Бесчисленным множеством карм.
И в долгом ряду воплощений, —
Как ты ни пришпоривай их, —
В свой час проявляется Гений,
В свой час исчезает Халиф…
Движенья индуса неспешны —
Ни гнева в лице, ни мольбы,
И мудро взирают Гане́ши
На прихоти нашей судьбы.
И слышится Вечности голос,
И светятся из темноты
Фигура Прекрасного – Лотос,
Бесстрастного лика черты…
2007
Бангалор (Индия) – Москва .
Китайский колокольчик
Снег в лицо – игольчатый —
Монах с колокольчиком…
Грубо выбитый китайский колокольчик
Нужен нищему, возвышенному духом.
По поверью, а вернее – это точно —
Колокольчик отгоняет Злого Духа.
Сколько раз его коснулись чьи-то пальцы,
И почти затёрт священный иероглиф.
Но совершенно посторонние китайцы
Отличат его звучание от многих.
И бредёт монах по слякотной дороге,
Мимо фанз бредёт – в соломенных сандальях.
И встречают его люди на пороге
За любою за китайскою за далью.
И толпою провожают до околиц,
И протягивают трепетные пальцы.
Ну что им дался этот старый колоколец,
Ну что за люди невозможные – китайцы…
Но всё бродят Серединною Страною
Молодой монах, и средних лет, и старец.
А, как известно, за Китайскою Стеною
Что ни житель, то доподлинно – китаец.
И каждый встречный, обладая тонким слухом,
В непогоду замирает и не дышит.
Потому что колокольчик – Злого Духа
Отгоняет от того, кому он слышен.
Снег в лицо моё бросается, – игольчат.
Жизнь кружи́т меня – и путает следы.
Но приблудный мой китайский колокольчик
Мне звенит, оберегая от беды…
2001
Писцы
Писцы, писавшие тростинками,
Совсем не бывшие поэтами,
Бродили куцыми тропинками
От фактов к числам и предметам.
Они, конечно, и не грезили,
Свои вычерчивая линии,
Что станут бездною поэзии
Их иероглифы и клинья.
Что их таблички и папирусы,
Такие редкие и краткие,
Таят глубинный смысл и вымыслы
В ответ на тайны и загадки.
Им, безымянным от рождения,
Мир засевая письменами,
Дано увлечь воображение
Событьями и именами.
По Временам и Поколениям
Не зря рассеяны их гены —
Им вслед идут Творцы и Гении
Для Сказки, Мифа и Поэмы.
И мы, проживши невидимками,
Быть может, почва для сонета —
Писцы, бредущие тропинками
От фактов к числам и предметам…
1997
Вальс-бостон
Постреляли собак. Распустили конвой.
Сдали длинные списки в архивы.
Тот, кто до́жил, – тот может вернуться домой,
А не до́жил – так это не диво.
Тот, кто до́жил, – он должен, конечно, забыть;
Никому ни словечка, ни звука.
Что бы ни было там – как могло это быть? —
Это страшные сказки для внуков.
Ваша личная сказка – с счастливым концом,
Это так и положено в сказках.
Ну, а тем, кто там лёг в нашу землю лицом —
Им уже не поможет огласка.
Так зачем бередить и тревожить наш сон,
Поминая публично и всуе,
Имена, звук которых вполне невесом,
Может быть, через год уже будет.
Вам-то выпала карта – под старость пожить
В своем доме – в тепле и покое…
Что ж так часто во сне вы хотите вскочить
И выпрастываете ладони?!
Тех собак уже нет, что кидались на вас,
Если спрятаны руки в бушлаты.
И азартно собакам кричавшие – фас —
Разбрелись по России солдаты.
Но они, как и вы, не забудут тех лет.
И чем далее – тем сладострастней
Все им снятся шеренги, шеренги – след в след —
Подчинённые снова их власти.
Так к чему этот старый бессмысленный спор —
Говорите, кричите, пишите!
И пока мы способны забыть наш позор,
Нашу сонную совесть будите…
1982
Детская песенка-99