Поскольку мы можем судить, принимая во внимание трудность исследования материала, эти экстенсивные, наглядно-эмпирические живые, близкие к жизни описательные науки, по-видимому, ближе всего подходят у циклотимическим темпераментам. Во всяком случае, они вполне соответствуют типу темперамента,
----------------
(11) У Гете соответственно его сильным шизотимическим налетам сильно менялись вкусы. Временами он был склонен к мистически-метафизическому. Можно ясно видеть, как боролись между собой в нем два направления чувствований.
[190]
как это мы видели у циклотимических людей вообще, и особенно ясно при эпически широком реализме циклотимических художников.
Наряду с таким стремлением к научному исследованию у практически работающих ученых циклотимиков обнаруживается еще склонность к популяризации в доступных народу произведениях, статьях и лекциях; у Александра Гумбольдта она, например, очень ясна и вероятно стоит в связи с подвижностью, наглядностью, красноречием и суетливостью, с качествами, свойственными гипоманиакальному темпераменту. Она одновременно заключает в себе положительные и отрицательные стороны, подобно тому как циклотимические свойства наглядного эмпиризма таят в себе известный недостаток в концентрации, системе и в углубленной работе мысли. Отсутствует то, что для шизотимика Шиллера является высшим принципом работы - умение из мельчайших крупинок накоплять наивысшую силу.
Если мы в естественных науках от наглядно описательных перейдем к более nочному теоретическому крылу - к физике и математике, то, нам кажется, возрастает число исследователей, личности которых следует отнести к шизотимической группе, как в отношении строения тела, так и индивидуальной психологии. Не подлежит сомнению, что среди математиков встречается много типичных шизотимиков; среди известных математиков прошлых столетий обнаруживают резкие шизоидные стигматы в строении тела - Коперник, Кеплер, Лейбниц, Ньютон, Фарадей. Красивые пикники очень редко попадаются среди них. Мебиус на основании своих тщательных исследований(12) говорит, что большинство математиков принадлежит к нервозным, что среди них часто встречаются своеобразные характеры, оригиналы и чудаки. У Ампера по-видимому был приступ шизофренического расстройства, а неясный психоз Ньютона скорее всего можно толковать как легкую позднюю шизофрению. Психозы Кардана и Паскаля Мебиус считает "истерическими". Старший Болиан был шизоидным психопатом. Мебиус подчеркивает редкость соединения способностей к медицине и математике у одних и тех же лиц, что совпадает с нашими конституциональными исследованиями. Напротив, способности к математике и философии довольно часто встречаются одновременно.
Среди философов, строгих систематиков и метафизиков встречается очень много шизотимиков. Это соответствует преобладанию "влечения к формам" над "влечением к содержанию", любви к строгому построению, к чисто формальному, склонности к сверхчувственному и ирреальному, подобно тому как мы это видели у шизотимических поэтов. Мы можем здесь различать две часто переходящие друг в друга группы: 1. Людей точной, ясной логики и системы типа Канта, которые соответствуют в поэтическом творчестве художникам формы со строгим стилем и драматургам. 2. Романтических метафизиков типа Шеллинга, которые имеют связь с поэтами-романтиками. У менее значительных теософов это шизотимическое направление мышления благодаря кататимическим механизмам может достигнуть необычайных степеней логической расплывчатости и то порывистой, то схематически конструктивной произвольности.
Тот и другой склад мышления, несмотря на внешние различия, тесно связаны между собою в биологическом отношении. У точных представителей критики познания типа Канта мы находим наряду с этим сильную потребность в метафизике, желание смотреть "на звездное небо, стоящее надо мной", искание априорных, сверхчувственных, религиозно-нравственных постулатов. Между тем романтики
-----------
(12) P.J. Mobius, Uber die Anlage zur Mathematik.
[191]
мысли, особенно незначительные, расплывчатые, обнаруживают ясную склонность к конструктивно-абстрактному описанию своих идеи. Поэтому приходится постоянно удивляться, когда мы находим у самых точных мыслителей известный "мистический уголок", который мы напрасно будем искать у эксквизитно-наглядных эмпириков типа Александра Гумбольдта.
Это взаимоотношение между систематической точностью и мистической реальностью мышления принадлежит к такого рода явлениям, которые никогда нельзя a priori предположить и которые мы, так сказать, против воли устанавливаем на основании опыта. Еще более ясно, чем у здоровых шизотимиков, выступает это взаимоотношение в мышлении душевнобольных шизофреников, где господствующее иррациональное содержание, например, мистически религиозного характера, выливается в чистую схему понятий, цифр, номеров и геометрических фигур.
Что же касается биологической основы, то среди части видных философов, там, где у нас имеются в распоряжении хорошие портреты и достаточное количество биографических заметок, мы установили ряд эксквизитных шизотимиков в отношении строения тела и психики. Напротив, пикников среди них очень мало. Среди 27 обследованных до сих пор философов-классиков мы не нашли ни одного с пикническим строением тела, а пикнические налеты здесь встречаются в очень умеренном количестве(13). Тяжелыми астениками являются Кант, Спиноза, Якоби и Мендельсон; Спиноза кроме того страдал туберкулезом. Красивые шизотимические лица, кроме названных, мы встречаем у Локка, Вольтера, Лотце, Шиллера, Гегеля (высокая средняя часть лица), Д.Ф. Штрауса, Гамана, Гердера, В. Гумбольдта, Фенелона, Гемстериуса, Кьеркегора. Резко выраженные стигматы строения тела шизотимического характера обнаруживает Фихте (громадный нос) и Шлейермахер в юношеских портретах (склонность к угловому профилю, к укороченной форме яйцеобразного лица, астенический habitus); у того и другого в позднем возрасте присоединились пикнические компоненты, что имеет свою параллель и в их индивидуальной психологии.
Из старых гуманистов особенно Эразм и Меланхтон отличались типичным шизотимическим строением тела и характером. Шеллинг, по описанию и по портретам, не всегда согласующимся, по-видимому, отличался смешанным строением тела; в психическом отношении он был выраженным шизотимиком: "неугомонного характера", недоступен и раздражителен в общении с людьми, совершенно лишен юмора и веселости, в беседе большей частью в "состоянии какого-то напряжения, которое с трудом исчезает", резко альтернативен и склонен к комплексной, параноидной установке. В молодые годы можно было обнаружить в его характере контрастирующие черты - склонность понимать природу в смысле Гете и склонность к критически-антиромантичному, "эпикурейскому" мировоззрению. Возможно, что все эти циклотимические черты идут параллельно с пикническими компонентами строения тела. Кант в своей частной жизни представляет шизотимический тип "отчужденного от мира идеалиста" в его самой чистой и высшей форме - со спартанской умеренностью в потребностях, с детской наивностью и крайне идеалистической нравственностью(14). Лейбниц со своим оптимистически-полипрагматическим характером составляет в телесном и психическом отношении