— Нам нужно вывести этих людей, — сказал один из полицейских.
— Совершенно верно, Шерлок, — прошептал Лок, жестом указывая Таю двигаться параллельно, но по другую сторону поезда.
— Она совсем отмороженная, если все еще сидит где-то здесь, — сказал Тай.
Лок перевел взгляд с поезда на полицейских:
— На этом участке есть еще поезда?
— Нет, только этот.
Он на секунду прикрыл глаза, вспоминая слова Мариты о ее способности оставаться невидимой. Она не могла растворяться в воздухе, но как-то умудрялась исчезнуть.
«Когда они смотрят вверх, я пойду понизу».
Это метафора, ее не стоит понимать буквально. Марита использовала простую истину: чтобы исчезнуть, в первую очередь нужно понять, куда смотрят твои преследователи.
— Эй, ты в порядке?
Голос Тая вернул Лока в реальность. Полицейские уже осматривали поезд. Лок не стал им мешать, подтянул Тая поближе и понизил голос, чтобы его никто не услышал. Через минуту они разошлись.
Лок вернулся к полицейским.
— Можно позаимствовать у вас фонарь на минутку?
Полицейский неохотно, будто своего первенца, вручил ему фонарь, и Лок принялся за дело. Он говорил громко, чтобы его было хорошо слышно:
— Вы правы, надо подать ток и дотянуть эту штуку до платформы. Но скажите машинисту, чтобы он ехал медленно. Женщина наверняка где-то там.
Старший группы побежал к первому вагону, а Лок встал поближе к Таю.
— Как только он остановится на 42-й, снова отключите ток.
— Принято.
Лок отправил Тая вперед, вдоль поезда, а сам присел на корточки рядом с путями южного направления. Когда вагоны поедут мимо него, отсюда будет отличный вид на пространство под ними.
Через пару минут по третьему рельсу с искрами побежали шестьсот вольт постоянного тока. В вагонах ожил свет.
Как только поезд медленно двинулся назад, Лок последовал за ним к платформе, держась у третьего вагона. Через двести ярдов он выключил фонарь. Еще через сто нырнул в служебную нишу в стене туннеля и принялся ждать.
Часы скуки, секунды кошмара. В этом вся его работа. Но если плохой телохранитель сосредоточен на секундах кошмара, то хорошему просто некогда скучать. Лок заставлял себя не расслабляться, оставаться начеку. Смотреть и видеть. Не только слушать, но и слышать.
С путей доносились звуки высадки пассажиров и распоряжения сотрудников ОГБТ, которые присоединились к транспортной полиции.
— Оставайтесь на месте.
— Положите руки на голову.
— ОК, теперь идите вперед.
Это то, что он слышал. Но не то, к чему прислушивался.
Прошло десять минут. Глаза начали привыкать к темноте, теперь он различал очертания туннеля.
Послышался громкий голос Тая:
— Эй, Фриск, ток отключен?
— Да, я же только что сказал, — раздраженно ответил Фриск.
— Я не расслышал.
Лок сжал пальцы на рукоятке «ЗИГа». Скоро она сделает свой ход. Должна сделать. Как только обыщут вагоны и убедятся, что ее там нет, полиция прочешет весь туннель. Они нагонят толпу людей. Десятки. Может, сотни.
Лок осторожно сменил позу, фонарь в левой руке улегся на пистолет. Он отогнал мысли о том, что поставлено на карту. Жизни, которые оборвутся. Тысячи жизней. Избавиться от этой картинки оказалось проще, чем он думал.
Смерть одного человека, который бросился вниз с пылающего небоскреба, ужасает. Миллион человек, умирающих от голода, кажется просто… числом.
Для него важно только число два. Он сам. И она.
Лок выровнял дыхание. Отсек шум с платформы. Перестал слушать. Он пытался услышать.
И тогда она пришла. Шорох. Возможно, крыса. Снова шорох, теперь чуть громче, четче, словно по мокрым листьям тащат пакет мусора. Марита. Лок закрыл глаза и сосредоточился на направлении.
Шорох приблизился. Сейчас он слышал ее дыхание. Должно быть, все это время она была совсем рядом, футах в пятидесяти.
Он одним движением развернулся. Снова шорох. Судя по всему, она двигалась вниз по туннелю, от 42-й улицы.
Лок выпрямился и щелкнул фонариком, осветив влажную серую стену. Потом опустил луч на уровень лица и повел влево.
Марита моргнула и прищурилась.
— Игра закончена, — сказал Лок.
Ее зрачки превратились в точки. Она выдавила улыбку, слабую и неубедительную.
— Она никогда не закончится.
— Этот раз — последний. — Лок шел к ней. Чем ближе, тем резче конус света обрисовывал ее лицо.