— Но ведь можно решить вопрос по-другому. Ты хоть знаешь, что значит для матери потерять своих детей?
— Можно подумать, ты знаешь. — Женя расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава до локтя. Сел обратно в кресло, взял в руки бумаги и стал вчитываться в содержимое. Однако сомневаюсь, что он понимал суть написанного.
— Я бы умерла, если бы у меня забрали сына. — Женя посмотрел на меня исподлобья. — Или дочь.
— Разговор окончен.
— Уверена, Ливанов все это затеял из-за алиментов. Крохи детям пожалел.
— Она не заслужила и эти крохи.
— Из вашего разговора я поняла, что они прожили вместе пятнадцать лет. Так неужели она за эти годы не насосала себе даже на алименты? — Боже, меня реально понесло!
— Видно, плохо сосала. Не все обладают твоими талантами, — раздраженно произнес Женя, не глядя на меня.
Кровь бросилась мне в лицо. Я сейчас задохнусь!
— Это был комплимент. Можешь идти спать, — холодно отчеканил он.
— Ты всем своим проституткам отвешиваешь подобные комплименты? — Ярость, рвущуюся наружу, все труднее было держать в себе.
Колосов посмотрел на меня исподлобья, затем, швырнув бумаги на стол, уперся рукой в подлокотник кресла и пальцами прикоснулся к губам.
— Заметь, я этого не говорил. Ты и себя причисляешь к ним?
— Я не себя имела в виду. Просто интересно, ты каждой после орального секса говоришь такие «нежности»? — Пальцами я изобразила в воздухе кавычки.
— Меня еще никто так не ублажал. — Желваки на его скулах дрогнули, но взгляд не потерял хладнокровия.
— Да ну? — Я подошла к столу, с отвращением вспоминая тот звонок пятилетней давности. К горлу подкатил комок. — Знаешь, я ведь тебе однажды звонила. Спустя месяц после своего отъезда. Трубку-то ты взял, а вот вытащить член изо рта какой-то особы забыл. Слишком пьян был. Но судя по твоим словам, она отменно тебя ублажала.
Женя даже не шелохнулся. Просто сидел и всматривался в мое лицо. Возможно, пытаясь понять, блефую я или говорю правду.
— И зачем же ты звонила?
Боже! Как ему удается сохранять такое спокойствие?
— Соскучилась, — процедила я сквозь зубы.
— Спустя месяц? — Он иронично изогнул бровь, но тона не сменил.
Я стояла, не отрывая взгляда от Жениного лица, надеясь найти хоть какую-то тень сожаления, но чем больше молчала, тем сильнее дергались желваки на его скулах.
— Спустя месяц? — повторил он свой вопрос, но на этот раз в голосе промелькнула плохо скрытая ярость. На несколько секунд повисло молчание, которое все больше наэлектризовывало воздух вокруг нас. Но в какой-то миг искра все-таки вспыхнула. Женя вскочил с кресла и уперся кулаками в столешницу. — Я, бл*дь, уже вечером того дня подыхал в гребаном кабинете, раз за разом прожевывая полученную информацию, что ты смоталась в Париж! Готов был кожу на себе рвать, анализируя всю ту х*рню, что ты закрутила. А ты спустя месяц соизволила мне позвонить? И еще что-то предъявляешь? Не было бы ничего останься ты со мной! Не было бы тех других, если бы утром ты осталась в постели.
От каждого его слова я вздрагивала. Мне не хотелось знать, сколько в его жизни было этих «других». Догадывалась, что очень много. Но слышать об этом было выше моих сил.
— Что? Неприятно слышать? Да! У меня было много женщин! Когда ты смоталась без объяснений, я каждый день искал тебе замену. Каждый гребаный вечер заваливался в отель с новой шлюхой, иногда даже не тратил время — трахал их в туалете клуба или бара, где и цеплял. Трахал до потери пульса! Утром как законопослушный гражданин ехал в офис, погружался с головой в работу, выигрывал одно дело за другим. А вечерами отрывался по полной, когда уже можно было снять эту чертову маску.
Я чувствовала, как по щекам одна за другой катятся слезы. Сама! Сама виновата! Я знаю! Знаю! Только сердце все равно разрывается на части от каждого его слова! Ощущение, что все мои кости изнутри дробят в мясорубке. Нестерпимая боль. Хочется выть. Но его слова парализовали мышцы лица, не позволяя мне даже рта открыть и шевельнуть языком. Все внутренности скрутило в тугой узел, казалось, еще чуть-чуть и меня вывернет от излишка этой поганой информации.
— Да, Алина, — ложно спокойным тоном продолжил свою исповедь Колосов. — Я не сидел и не ждал, когда ты соизволишь вспомнить обо мне и вернешься в город. Я трахал каждую, предлагавшую себя, и член свой совал в рот любой, что изъявляла такое желание. Проблема знаешь в чем? Они этого хотели! А ты нет! Ты уехала! Ничего не объяснив! Сама дала мне зеленый свет. Сама бросила меня в объятия других баб. Ты сама, Алина, во всем виновата. Не я. Не кто-то другой. Ты! Тебе надо было всего лишь остаться в моей постели, как я и просил тогда. Хочешь знать, сколько их было?