— Совсем свихнулись? Чем твой женишок думает? Каким местом? — Женины слова больше походили на крик, но его это, по-видимому, абсолютно не волновало. Сдерживать себя он даже не пытался.
— А что тебя, собственно, так злит? Что через пару месяцев у меня появится живот? Переживаешь, что так и не успеешь меня трахнуть?
Он сжал мое горло пальцами и начал давить на него, своими движениями причиняя мне боль.
— Лучше закрой рот.
— Тогда зачем задаешь вопросы?
Женя полез другой рукой в задний карман джинсов и, вытащив оттуда презерватив, приблизил его к моему лицу.
— Знаешь что это такое?
Боже! Он что, собрался читать мне лекцию о пользе контрацепции? Меня это развеселило. Я из последних сил сдерживалась, чтобы не засмеяться, даже прикусила нижнюю губу, что сразу же привлекло внимание Колосова. Но безуспешно. Сказать честно, я давно так не смеялась. Запрокинув голову назад, насколько это позволяло мое положение, я залилась почти истеричным смехом.
— Что смешного? — хмуро спросил Женя, продолжая сжимать мое горло. Я, немного успокоившись, подняла руку к лицу, вытерла слезы, вызванные приступом смеха, и с силой толкнула Колосова в грудь. Он слегка пошатнулся, но хватки не ослабил.
— Ты смешон! Посмотри на себя. Читаешь мне сейчас мораль о безопасном сексе, а сам меняешь подружек как перчатки. Да если хочешь знать, нам с Антоном в постели часто не до раздумий, брать презерватив или нет!
— Заткнись! — Женя вновь ударил кулаком по стене. Мне показалось, что сердце сейчас просто выпрыгнет из груди. Только я не могла понять, от страха или оттого, что он рядом. Я поймала себя на мысли, что мне нравится доводить его до подобного состояния. Обидно только, что моя злость была вызвана ревностью, а его — всего лишь задетым самолюбием: жалко было вычеркивать из списка девушку, с которой так и не удалось переспать. По крайней мере, он ведь думает, что мы не спали.
— А то что? И почему я вообще должна молчать? Ты спросил, знаю ли я что это такое? — Выхватив из его рук презерватив, я зубами надорвала фольгу, затем двумя пальцами вытащила презерватив из упаковки, поднесла к его лицу и улыбнулась: — Я довольно давно узнала, что это такое и для чего это нужно. Знаешь, несмотря на то, что мне восемнадцать, я уже многое знаю и о презервативах, и о противозачаточных таблетках… — приблизилась к его лицу ближе и прошептала: — …и о сексе.
Возможно, у меня разыгралось воображение, но мне показалось, что я слышу скрежет его зубов. Неужели человека его профессии можно вывести из себя подобной чушью?
— Ты. Маленькая. Избалованная. Дрянь! — зло проговорил Колосов, делая паузы после каждого слова. Он ослабил хватку на моей шее и начал медленно подниматься пальцами к лицу, обхватил подбородок и приподнял его.
— Убери. Свои. Поганые. Руки. От. Моего. Лица, — проговорила я сквозь зубы. Женя перевел свой взгляд на мои губы и нервно сглотнул. Его взгляд смягчился, и он прислонился своим лбом к моему.
— Ты же его не любишь. Думаешь, я не чувствую твою дрожь, когда ты в моих руках? Думаешь, не слышу, как бешено бьется твое сердце, когда я прикасаюсь к тебе? Свадьба… Это все из-за беременности?
— Колосов, — я отвернулась в сторону и прикрыла глаза, чувствуя, как злость медленно покидает меня, — ты все равно не поймешь. Куда порядочному парню разобраться в чувствах избалованной дряни?
Он тяжело вздохнул и провел рукой по моим волосам настолько нежно, что у меня перехватило дыхание.
— Прости. Не смог сдержать себя…
— …И решил высказать свое мнение обо мне, — договорила я за него. Он покачал головой.
— Ты совсем еще глупая. Как можно быть такой безответственной? Ребенок… Это ведь…
— Радость.
— Ответственность.
— Я взрослая.
— Тебе восемнадцать.
— Достаточно для того, чтобы стать матерью.
— А как же для себя пожить? Большую любовь встретить?
Я округлила глаза, думая, что мне послышалось.
— Да что ты знаешь о любви, Колосов? — усмехнулась я. Во мне снова начала закипать злость.
— Уж побольше твоего.
— Да ну! Не смеши меня. Ты, кроме как трахать всех подряд особей женского пола, больше ничего в этой жизни не умеешь! Это для тебя любовь? Ну да, по твоим понятиям, наверное, это любовь. И знаешь, — я сощурила глаза, вглядываясь в зеленый омут, — судя по всему, ты у нас прям Робин Гуд: даришь свою любовь всем нуждающимся.