На этот вопрос я не хотела отвечать больше всего на свете. Мне хотелось быть откровенной с подругой, но жаба внутри меня сжала мое горло, не давая возможности сказать все как есть.
— Устаю в последнее время, — отчасти я говорю правду. Черт, не хочется ей врать после такой искренности с ее стороны. — Иногда меня преследует чувство паники и приближающейся опасности. Но это все бред. Какая к черту опасность, так ведь? — не знаю кого я пытаюсь убедить этими словами: себя или Мими. Но, кажется, она повелась на это и кивнула.
Прости.
Все будет.
Позже.
Обещаю.
Мы гуляли почти до рассвета, болтая обо всем на свете, наверстывая упущенное время. Я все время была в небольшом напряжении из-за недосказанности, но как могла старалась это замаскировать. На душе скребли кошки.
Придет время и ты все узнаешь, подруга, правда. А пока что будет так. Ради твоей же безопасности.
Но твоей ли?…
***
В комнату мы входили хохоча, но старались особо сильно не шуметь. Клэр, конечно, нам не нравится, но просто так будить ее мы не собирались. Но девушки в комнате как ни странно не оказалось. Странно. Где она может быть в… 7 утра?!
А в общем-то меня это не особо волнует. Думаю, Мими тоже плевать. Закрыв за собой дверь, мы обессиленно падаем на кровать. Гуляли всю ночь, почти не сидели нигде. Много ходили, немного даже полетали. Эта усталость была приятной, ведь я разделяю ее с самой дорогой и любимой подругой.
Около часа мы молча пролежали в кроватях. Мими равномерно дышала. Наверное, уснула. У меня не было сна ни в одном глазу, поэтому я сложила руки на животе, и просто смотрела в потолок.
В моей голове было слишком пусто в этот момент. Было лень не то, чтобы думать, а даже дышать и моргать.
Сработал будильник с самым противным звуком во вселенной. Мими глухо промычала что-то нечленораздельное в подушку и принялась вставать с кровати, кряхтя как старая бабка. Я не шевельнулась.
— Тебе нужно особое приглашение на урок к Геральду?
Я тихо застонала и со злостью встала с кровати. Подруга была собрана, и в любой момент готова сорваться и выйти на улицу. Я кивнула ей, сказав, чтобы не ждала меня, и принялась лениво переодеваться во что-то более официальное и симпатичное, чем спортивный костюм, который я успела испачкать во время ночного рандеву с Мими.
Кое-как напялив на себя джинсы и кофту, я взяла расческу и подошла к зеркалу, чтобы причесать спутавшиеся волосы. Но, кажется, сегодня я не причешусь и с Геральдом уже не увижусь.
Увиденное в зеркале заставило мое сердце совершить кульбит. Глаза округлились, а руки задрожали, выронив расческу на пол. Я на дрожащих ногах повернулась на сто восемьдесят градусов.
— Мама?..
========== 16. Долгожданный покой ==========
“О звезды, тучи и ветры! Вы насмехаетесь надо мной. Если вам действительно жаль меня, лишите меня чувств и памяти, превратите в ничто; если же вы этого не можете, исчезните и оставьте меня во тьме”
Мэри Шелли “Франкенштейн, или Современный Прометей”
— Мама?…
В этот раз мне снова казалось, будто она нереальная, и если на нее подуть, то она исчезнет, как мираж в пустыне. Фата-моргана, не иначе.
Она продолжала смотреть на меня своими небесно-голубыми глазами, заставляя словно уменьшаться под ее взглядом. Я почувствовала себя в этот момент самым беззащитным существом в мире. Сила Серафима повисла в воздухе, окутывая меня словно облако. Посторонние мысли испарились сами по себе.
Были только мы: я и моя мать.
— Здравствуй, дорогая, — эта красивая светловолосая женщина сделала шаг ко мне и остановилась, сложив руки в замок. Я приоткрыла рот, но слова застряли в горле, не желая покидать свое место обитания. Со стороны я выглядела жалко, полагаю.
Но Ребекка Уокер, казалось, совсем не смущена моим видом. Еще бы она смущалась. Не положено.
— Почему ты тут? — кандалы странного оцепенения спали и я понемногу начала осознавать происходящее. Мысли вновь вернулись в мою черепную коробку, но не слишком позитивные. Чутьё подсказывает мне, что все не просто так, и она здесь не потому, что соскучилась по своей кровинушке.
— Разве мать не может навестить собственное дитя? — удивленно спросила женщина. Странный вопрос, мамочка. Почему же ты не навещала меня раньше?
Я вяло пожимаю плечами.
— Присаживайся, — показываю рукой в сторону своей кровати. Мне почему-то неприятно находиться с ней в таком относительно маленьком помещении. Невидимые силки сдавили грудную клетку.
Мама лишь улыбается кончиками губ и, поправив свои шикарные светлые волосы, подходит ко мне еще ближе, чтобы положить свою руку мне на плечо. Приятное тепло расходится по всему телу. Ощущаю легкое покалывание под кожей в месте, где покоятся ее пальцы.
И все. Больше ничего. Прочесть ее я не могу.
— Я чувствую тебя, Вики. Поэтому я здесь, — это никак не прояснило ситуацию, конечно же.
— Что ты чувствуешь?
— Твои сомнения. Ты запуталась.
В общем-то так и было. В моем сердце появилась отдельная комната для Люцифера. Он слишком скрытный и я совсем его не знаю, но его красные адски красивые глаза вскружили мне голову. Хотелось выбросить его из головы и перекроить все внутри себя на новый лад, но не получалось. Ведь правду говорят — девушкам нравятся плохие парни.
Но плохой ли Люцифер?
— Мама, — странное ощущение на языке после того, как произношу это слово. Непривычно. — У меня урок у Геральда…
— Это не проблема. Нам нужно поговорить.
— Говори, — слишком резко отвечаю я, отчего взгляд Серафима становится холоднее лишь на долю секунды, но все же я успела почувствовать холод, пробежавший по спине. Ангел взяла меня пальцами за подбородок, заставив смотреть ей прямо в глаза. Ее прикосновения больше не вызывали приятных чувств.
Двояко…
— В тебе течет ангельская кровь, моя кровь, — на последних словах в ее глазах проскальзывает еле уловимое… смущение. С чего бы? — Но ты ведешь себя не как ангел. Почему? — сталь в голосе никак не вязалась с ее миловидной внешностью. Мое сердце стало биться чаще.
— С чего ты это взяла? — стараюсь унять дрожь в голосе.
— Я не только твоя мать. Я еще и Серафим. Не забывай, — ее тон мне откровенно не нравится.
— Я помню. Такое не забудешь. Все пытаются припомнить мне это при каждом удобном случае, — вырываю свое лицо из ее рук и отхожу на шаг назад. — Это уже похоже на клеймо.
— Это великая честь! — в голубых глазах пляшет огонь.
— Вот только я об этом не просила.
— Ты не перестаешь удивлять меня, Вики, — она сложила руки на груди. — То связываешься с… Люцифером, — его имя она произнесла с каким-то непонятным для меня отвращением, будто он является виновником всех ее бед. Хотя какие у нее могут быть беды? Она же Серафим! Мда. — То пытаешься дерзить мне. Успехи в школе у тебя тоже так себе. Ты хочешь разочаровать меня?
— Я хочу жить так, как я хочу! Это запрещено? — какого черта моей жизнью пытаются распоряжаться?
— В этом мире все по другому, Вики. Здесь нет места гедонизму.
— Думаю демоны готовы с тобой поспорить, — я бы тоже поспорила.
Мне откровенно надоело стоять и говорить ни о чем. Я понимала, что она пришла сюда с определенными намерениями. Но почему-то не спешит выложить все, как есть.
— О, не сомневаюсь. Думаю Люцифер спорил бы с особенным рвением, — кривая усмешка появляется на красивом лице Ребекки. Это ей совершенно не идет.
— Причем здесь он?
Говори прямо.
— Даже не пытайся солгать мне или пустить пыль в глаза, — лениво протянула женщина, похожая в этот момент скорее на демоницу, нежели на ангела. Что-то внутри кричит мне, что ангелы так себя не ведут. — Я знаю, какие гнусные вещи вы с ним делали, — лицо кривится.
Я обессиленно потираю переносицу и сажусь на подоконник.
— Тогда что ты хочешь от меня?
— В тебе есть стержень, потенциал. Ты не должна растрачиваться на мужчин вроде него! Я закрываю глаза на то, что ты нарушила запрет. Но… — женщина жмурит глаза, — ты должна понимать, что с такими, как он, лучше не связываться, — выдержав небольшую паузу, она добавила, — но, думаю, ты и сама знаешь это. В глубине твоей души покоится простая истина.