Боль пронзила ее сердце. Отвернувшись, Мэдди проклинала, себя за то, что позволила ему сделать ей больно, за то, что испытывала эту боль. Пора бы уже ей поумнеть! Но когда Брок держал ее в объятиях, ей так хотелось верить, что он любит ее. Его внимание и забота были лишь иллюзией, яркой, как радуга, которую нарисовало се романтическое воображение. Брок не любит ее. Никогда не любил.
Он вновь оставляет ее, на этот раз хорошо обеспечив. Он не такой негодяй, чтобы позволить своим детям жить в нищете.
Но Боже, как ей хотелось швырнуть эти деньги ему в лицо, все до последнего жалкого фартинга. Но с ней жили две пожилые женщины, Эми, и она носила под сердцем ребенка. Так что о гордости следовало забыть.
– Ты довольна, не так ли? – спросил он.
Как ни странно, с лица Брока вдруг исчезла уверенность.
К своему ужасу, Мэдди почувствовала, что глаза ее наполняются слезами, и, чтобы скрыть их, уставилась на красный с голубым ковер под ногами.
– Конечно, – сказала Мэдди. – Мы уедем завтра же утром.
Мэдди встала. Брок вскочил на ноги и преградил ей путь.
– Надеюсь, ты разрешишь мне видеться с детьми.
Еще одно предложение, на которое Мэдди хотелось бы ответить отказом. Но это было бы нечестно по отношению к детям. Возможно, Брок не любит ее, возможно, он искусный манипулятор, но дети имеют право знать его и общаться с ним. Кроме того, он, вероятно, перестанет навещать их, когда у него будет слишком много работы. Тогда ей не придется переживать из-за боли, которую она будет испытывать рядом с ним, таким близким и таким чужим. Не придется гадать о том, кто теперь является его любовницей, как много удовольствия он ей доставляет, любит ли ее. Тогда Мэдди не придется больше видеть лицо единственного мужчины, которого она когда-либо любила и который, в этом она была абсолютно убеждена, не отвечает ей взаимностью.
– Ты можешь встречаться с детьми, – сказала Мэдди.
– Спасибо.
– Ты собираешься жить в Эшдаун-Мэноре или только приезжать туда с визитами?
Брок замялся, хотя обычно быстро принимал решения.
– Думаю, приезжать с визитами. Это тебя устраивает? – Неужели он думает, что это может ее устраивать? Или ему просто хочется услышать такой ответ?
– Вполне.
Брок нахмурился и потянулся, чтобы прикоснуться к ней. Желание начало охватывать Мэдди, и она постаралась взять себя в руки. Но вместо этого Брок помедлил, потом опустил руку.
– Я буду только мешать тебе в Эшдаун-Мэноре. Кроме того, идет строительство дороги, и мне необходимо часто бывать в конторе, чтобы решать текущие рабочие вопросы. У меня также появились кое-какие новые перспективы, поэтому…
Он пожал плечами.
Он вновь отказывается от нее ради бизнеса и денег. Это не должно удивлять ее и не должно причинять ей боли. Но с болью ей не справиться.
На этот раз ей захотелось причинить боль и ему, такую же сильную, какую испытывала она.
– Ах да. Твое бесценное состояние, – со злостью прошипела Мэдди. – Ты ведь прнимаешь, что ни за какие деньги ты не сможешь купить себе уважения. Что навсегда останешься слугой для тех, с кем ведешь дела.
Мэдди задержалась лишь на мгновение, чтобы увидеть выражение лица Брока. Он был ошеломлен и подавлен. Мэдди подхватила юбки, прошла мимо, слегка задев его, и покинула кабинет.
Хлопнув дверью, она ушла из его жизни. Бегом поднявшись по лестнице в свою комнату, она прислонилась к двери, закрыла лицо ладонями и заплакала.
Глава 19
Темнота опустилась на Финч-стрит в Уайтчепелс, окутав мраком вечное царство убийственной нишеты. Брок стоял на краю дороги, вглядываясь в грязные жалкие лачуги, лепившиеся одна к другой, и в серые лица голодных людей, проходивших мимо.
Он приехал сюда с определенной целью, так по крайней мере ему казалось. Он предоставил своей жене свободу, к которой она так стремилась, хотя предпочел бы перерезать себе горло. И уже в следующую минуту Мэдди высокомерно посмеялась над его предложением, которое разрывало ему сердце. Броку трудно было ее понять.
Но больнее всего его ранило ее пренебрежение к его низкому происхождению.
Нет, он не гордился тем, что родился и вырос в Уайтчепеле. Напротив, он это ненавидел, но, черт побери, изменить это было не в его силах.
В шестнадцать лет Брокдал себе клятву достичь успеха в жизни. До того времени единственное «ремесло», которым он владел, было ремесло вора-карманника. Но когда, надев праздничную одежду, в которой ходил в церковь, Брок отправлялся искать работу в Сити, он постепенно понял, что никто не хочет принимать на работу необразованного парня из низов. Кончилось тем, что Брок покинул отца и, уехал из Лондона.