Но каждый раз, когда Гевин оказывался рядом с Кирой, он знал только, что хочет ее, и это чувство с каждым разом становилось все сильнее. Её улыбка, ее прикосновение, ее привязанность, ее страсть – без всего этого он просто не мог обойтись.
– Да, знаю, потому что я шлюха-полукровка.
– Вовсе нет! Проблема во мне. – Он сглотнул, отчаянно стараясь хоть что-то прочесть в ее лице. – Когда мы далеко друг от друга, я постоянно мечтаю о тебе, Кира; оказываясь рядом с тобой, хочу касаться тебя, быть рядом. Я забываю о границах приличия. Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать?
Она покачала головой, но Гевину показалось, что на ее лице появилось легкое недоумение.
– Я всегда гордился тем, что умею держать себя в руках. Но с тобой мой самоконтроль куда-то исчезает, и это делает меня... – Он с трудом заставил себя смотреть ей в глаза. – Это делает меня гораздо больше похожим на отца, чем я могу допустить.
– На твоего отца?
Гевин кивнул:
– Да, на худшего из сластолюбцев. У него не было ни морали, ни порядочности. Отец всегда говорил мне, что, когда им овладевает похоть, для него становится не важно ни время, ни место, ни партнер – он просто вынужден покориться. Я чувствую то же самое каждый раз, когда нахожусь рядом с тобой.
Кира нахмурилась, и ее щеки окрасил румянец.
– Если бы мы поженились, наше соединение не было бы неприличным.
Гевин вздохнул. Эти слова он больше всего боялся сказать ей.
– Если мои желания ограничатся только тобой, то возможно, но я боюсь, что ты только начало проблемы. В конце концов, я последую по стопам отца и возжелаю других... плотских утех. Это спровоцирует такой скандал...
– Других утех?
Гевин сделал глубокий вдох. Разумеется, Кира не слышала о самых отвратительных выходках его отца, это ясно. Она даже еще не появилась на свет, когда его отец опозорил имя Даггетов.
Медленно обведя глазами комнату, он нашел в себе силы, чтобы наконец заговорить:
– Вскоре после моего десятого дня рождения член палаты общин и известный евангелист однажды вечером отправился из здания парламента к Сент-Джеймс-Парку и там внезапно наткнулся на моего отца с двумя проститутками.
Кира удивленно открыла рот.
– Они были... у всех на виду?
Гевин рассеянно посмотрел в потолок, стыд жег его, пока он старался подыскать подходящие слова:
– Да. И одна из проституток была... то есть не был женщиной.
Кира испуганно вздохнула.
– Ты хочешь сказать...
– Они все трое были... очень интимно переплетены друг с другом.
Нет нужды рассказывать ей, что его отец просил проституток сечь его. Нет нужды упоминать, что он ласкал мужчину, в то время как женщина брала его член в рот. Описания – то, что он случайно слышал, то, что ему потом рассказывал отец, – постоянно горели в его мозгу. Ему никогда не казались привлекательными такие занятия, он не находил их даже отдаленно возбуждающими, но боялся, что не может отвечать за будущее.
– Так ты думаешь, что похож на него?
– В первый раз, когда я дотронулся до тебя, я уже не мог остановиться. Раньше я никогда не думал, что способен на такое. Во второй раз я знал, что не должен заниматься с тобой любовью, но все же сделал это. Я хотел тебя так отчаянно, что просто забыл обо всем, забыл, что правильно и что пристойно. А в последний раз...
– Ты пытался сказать мне «нет»...
Гевин покачал головой.
– Вряд ли это больше, чем символический протест. Я хочу тебя, глубоко, безумно – прямо сейчас. Но если я действительно такой, как мой отец, то я буду... продолжать. Я устрою скандал, который заставит тетю Кэролайн, Джеймса, моих сестер и тебя пройти через настоящий кошмар. – Он вздохнул, изо всех сил надеясь, что Кира поймет его. – Когда я не с тобой, желание не преследует меня, но когда ты рядом...
В ее глазах отразилось удивление.
– Неужели ты даже сейчас хочешь...
– О да, и ты даже представить не можешь, как сильно.
– Но ты же как-то сдерживаешься...
– С трудом, и только потому, что напоминаю себе, как сильно я не хочу быть похожим на отца и как сильно не хочу причинить тебе боль.
– Но почему ты решил, что это желание – похоть, а не любовь? Может быть...
– Я не могу позволить себе быть наивным.
Кира, нахмурившись, скрестила руки на груди.
– Ты уже испытывал это... желание с кем-нибудь еще?
– Нет, – признался он. – Но, судя по тому, что рассказывал мой отец, это как болезнь. Она прогрессирует, превращаясь в нечто ужасное.
Задумчивое выражение ее лица сказало Гевину, что на этот раз Кира все же услышала его.
Внезапно она топнула ногой и сердито уставилась на него.