Г. Марков
СТРОГОВЫ
Редколлегия:
А. ВЫСОЦКИЙ, А. КОПТЕЛОВ,
С. КОЖЕВНИКОВ, А. НИКУЛЬКОВ,
С. ОМБЫШ-КУЗНЕЦОВ, Н. ЯНОВСКИЙ
Н., Новосибирское книжное издательство, 1959
ГЕОРГИЙ МОКЕЕВИЧ МАРКОВ
Несколько лег тому назад Г. М. Марков прочитал рукопись одного сибирского литератора и прислал письмо. Писал он спокойно и тактично, но за этой сдержанностью чувствовалось сердитое огорчение.
«Нет пейзажа, — писал он. — Нет своеобразия местности. Где все происходит: на Урале, в Москве, на Волге? Почему автор уходит от локальности?»
Здесь Г. Марков говорит об одном из самых дорогих для себя художественных принципов. Читая «Строговых» и «Соль земли», не задашь вопроса: где все это происходит? Даже если бы автор ни разу не употребил слова «Сибирь», то все равно мы безошибочно узнали бы ее — по картинам Юксы и Улуюлья, по описаниям зимы, по охотничьим повадкам героев. Колоритом Сибири, ее тайги густо пропитаны страницы романов Маркова.
«В средней полосе Сибири первые заморозки начинаются уже в конце августа. Утрами, пока солнце не обогреет землю, на зеленой листве деревьев, на поникшей от холода траве лежит нежный, легкий иней.
С этого времени начинают опадать цветы, сохнут травы и раскрашиваются во все цвета радуги бельники и осинники. Последние летние дожди проходят с ветром и бывают затяжные и надоедливые.
Но вслед за ними наступает ясный сентябрь. Земля пестра и походит на ковер, что девушки в деревнях плетут из ситцевых разноцветных лоскутьев. В сентябрьские дни небо еще сине и безоблачно, а в лесу уже сыро и попахивает прелью опавшей листвы».
Создавая картины природы, Г. Марков почти не призывает на помощь метафор, необычных эпитетов, он скуп даже на сравнения. Выразительность, зримость описаний достигается высокой точностью прямых определений, богатством и достоверностью подробностей, знанием описываемого в мельчайших деталях. Писатель знает, что «самое цветное время — петров пост», что смола у кедра прозрачна, как роса, что февральские оттепели в Сибири прекрасны, но обманчивы — вслед за ними снова начинаются трескучие морозы и бураны.
Некоторые критики говорят о романтических чертах в «Строговых». По-моему, это заблуждение. Если уж есть романтический стиль, то печатью его отмечено все произведение, до самой первоосновы — языка. В объективно-точных описаниях у Г. Маркова и следа нет романтизма, которому свойственны и метафоричность языка, и субъективная эмоциональность восприятия. Позже мы увидим, что строго реалистический стиль полностью соответствует той идейно-художественной задаче, которую поставил перед собой автор.
Природа в «Строговых» не является простым фоном, призванным лишь создать колорит, «украсить» повествование.
Герои Маркова всем, своим существом слиты с нею, порой кажется, что они могут дышать только этим таежным духом Высшее удовлетворение приходит к ним от трудового общения с родными реками и озерами, бельниками и урманами. Природа выступает, как главный объект, вокруг которого и за который разворачивается яростная борьба, сталкивающая человеческие характеры.
«Кедровник был в пяти верстах от села. Он рос по склонам холмов и берегам едва сочившихся ручейков. Кедры были один к одному, все как на подбор высокие, сукастые, с мягкой зеленой хвоей. Ветвистые макушки деревьев закрывали небо, и в кедровнике всегда было сумеречно и по таежному уютно. Верст на десять тянулся кедровник и на редкость был плодоносен. В праздники волченорские мужики и бабы выходили на улицу непременно с орехами. Щелкать семечки в Волчьих Норах считалось последним делом».
Постепенно картина кедровника предстает перед читательским взором во всех подробностях, мы ощущаем его аромат, влюбляемся в его красоту; не только разумом, но и взволнованным сердцем понимаем его жизненное значение для крестьян села Волчьи Норы. И тем более мы проникаемся авторской ненавистью к кулакам Евдокиму Юткину и Демьяну Штычкову, которые пытаются оттягать его у «мира».
Борьба за кедровник становится сюжетным центром романа «Строговы». То или иное отношение к нему со стороны героев произведения выявляет их характеры, их место в непримиримой классовой борьбе. Такое четкое концентрическое построение сюжета в романе-хронике открыло перед автором большие возможности, которые он с успехом использовал.
Своеобразная сибирская природа вошла в глубинную ткань произведения, как действенная художественная сила. Перипетии борьбы за кедровник держат в напряжении читательский интерес на протяжении всего объемистого повествования.
В изображении сибирской деревни сочетается своеобразие ее уклада с общими социально-экономическими чертами, присущими дореволюционной русской деревне. Наконец, в колоритных образах сибиряков мы отчетливо различаем классовую, политическую сущность каждого из них.
Наиболее значительным в творчестве Г. Маркова является образ Матвея Строгова.
Между прочим, этот образ вспомнился мне недавно в Москве. Несколько писателей сибиряков повстречались с Г. М. Марковым. Пожимая им руки, он сказал со свойственной ему спокойной, чуть шутливой приветливостью:
— Здравствуйте, мужики.
А ведь это — любимое обращение Матвея. Так говорит он и своим односельчанам, и сотоварищам по службе в городе, и партизанам. Для Матвея это слово звучит уважительно и как бы подчеркивает единодушие людей одного круга, их силу и особый склад, дорогой и близкий самому Матвею.
Некоторые дотошные читатели, да и критики, любят выискивать в героях произведения черты автора, его биографию. В данном случае это занятие бесполезное, хотя бы потому, что по простой хронологии Г. Марков годится своему герою разве что во младшие сыновья. И вообще, не о том речь. Нередко случается, что писатель отдает своему герою какое-либо самое привычное для себя присловье, какой-нибудь свой оборот речи. Или бывает, что в разговорный, так сказать повседневный, язык писателя прочно переходит какая-то черточка, которой он сам же наделил речь своего героя. И тогда можно безошибочно свидетельствовать: этот герой — любимый.
Все события романа даны через восприятие Матвея. Они разворачиваются неторопливо, накапливаясь в подробностях, потому что и герой лишь постепенно проникает в их суть, раздвигая свой кругозор.
Автор сдержан в описании чувств героя, потому что сдержан сам герой… Село провожает рекрутов, среди которых уходит в армию и Матвей. «Матвея окружали родные. Он смотрел на них влажными, блуждающими глазами.
— Пиши, зятек, чаще Грамоты тебе у людей не занимать, — говорил тесть Евдоким, кутаясь в длинный овчинный тулуп.
— Здоровье береги, не простудись в дороге, — наказывала Агафья.
Все что-нибудь советовали. Только один дед Фишка стоял о стороне, держал на руках Артемку, закутанного в одеяло, и украдкой посматривал на Матвея.
Бабы плотной толпой стояли вокруг заплаканной Анны, сочувствуя ее горю.
— Ну, не поминайте лихом, — проговорил Матвей, когда лошади рекрутов потянулись за село.
Стараясь улыбаться, он обнял мать, деда Фишку, поцеловал Артемку…»
Матвей — человек спокойный, ровный в отношениях с людьми, неторопкий при выборе решения. Но в важные моменты жизни в нем вспыхивает бесстрашный героизм и непреоборимое упорство. Таким мы видим Матвея, например, в прекрасно нарисованном эпизоде единоборства с медведицей или много позже в бою за Жирово.
Ведь это, собственно, и есть те черты сибирского характера, которые сейчас так широко известны, которые сделали воинов-сибиряков в годы Великой Отечественной войны любимцами народа и грозой гитлеровцев По наследству достались они нам от Строговых.