- Двигайся быстрее! Сейчас рванёт бензобак!
- Помоги Жизнеславу!
Абдулкарим рывком поднял депутата и взвалил его себе на плечо. Теперь – вперёд, к ближайшему укрытию, где нас не достанет взрывная волна. Это трансформаторная будка, до неё считанные метры!
Вскоре мы были уже там. Я прижался к влажно кирпичной стене будки. А Абдулкарим прислонил к ней депутата.
Я глубоко вздохнул, ощупал ушибленную руку. В целом я почти не пострадал. Мина была прикреплена, скорее всего, под днищем машины. Взрывчатки в ней было столько, что нас должно было разметать на части, выбить из тел наши бессмертные души, как стекла в доме. Вот только убийцы не учли одного. Такой штуки, как защитный комплект. Он и накрыл нас во время детонации, уберёг от взрывной волны, осколков. Даже барабанные перепонки не полопались, хотя должны были.
Мерцающая эфирная аритмия вокруг планеты продолжалась, подавляя нашу технику, и это было чудо, что полевая защита включилась так вовремя. Хотя, если бы мы не отбежали от машины, то поле могло бы не помочь. Чёртова аномалия! Не будь этих эфирных возмущений, тогда бы работал н-мерный вариатор, и нам вообще нечего было бы бояться, пускай в нас хоть ядерные заряды метали бы. Но работала эта система на Шизаде через раз. В этой чёртовой стране вообще ничего не работает!
- Не рванёт, - безжизненным голосом произнёс Жизнеслав.
- Что? – не понял я.
- Бензобак не рванёт. Это лирианская техника. Там противопожарная защита. Сейчас потухнет, - он говорил, время от времени икая, размеренно и равнодушно, как робот.
- Надо уходить. Пока нас не добили из снайперской винтовки, - сказал Абдулкарим, через линзу осматривая окрестности и задав компактной интеллектуальной системе поиск человека с оружием. Пока таковых не находилось. Но это не значило, что нас не придут добивать. Скорее всего, где-то в окрестностях таится наблюдатель. Или снайпер. И силовое поле нас может уже не спасти.
Я тоже напряжённо огляделся. Хвалёное чутьё, которое спасло во время взрыва, пока молчало. Непосредственной опасности не ощущалось, но это не значит, что её не было.
Удивительно, но автомашина «Волна» действительно через минуту потухла.
- А я не верил в антипригарное покрытие, - всё так же механически вещал Жизнеслав. Он находился в состоянии шока, и часть его сознания цеплялась к каким-то второстепенным деталям. – Хорошая машина была. Придётся новую брать. Ничего. «Общество историков» поможет. Я же классик, - на этом месте он нервно, длинно и совсем невесело рассмеялся.
Я провёл ладонями над его головой. Потом несильно ударил по лбу, посылая стимулирующий ментальный импульс. И пустые глаза депутата прояснились.
- Мы уходим! – обратился я к нему. - Двигаешься за нами. Повторяешь манёвр. Не отстаёшь!
- Как зайцы! – хихикнул Жизнеслав уже почти по-человечески - способность думать и действовать к нему возвращалась.
Я запустил шмеля-разведчика. Теперь на сетчатку глаза мне сбрасывалось изображение сверху, фиксировалась посторонняя активность и определялось наличие вокруг оружия.
Мы рванули вперёд. Преодолели арку. И выскочили на проспект, где намертво застыла автомобильная пробка. Огибая застрявшие в потоке машины, мы перемахнули на другую сторону и вскоре затерялись в переулках старого города. Потом нырнули в метро – оно было построено лирианами сразу после Большой войны, когда город лежал в руинах. Да, умели тогда строить надёжно, красиво и величественно.
Несколько остановок мы проехали в дребезжащем вагончике метро, стены и стёкла которого были расписанных лозунгами «Шизада, да, да, да», «ССС – свобода, самогон, сучки», «Какое счастье, что я не шмуркаль!» Вышли на станции «Свинопотамная», бывшая «Лирианских авиаторов».
Мы сделали привал в небольшом уютном кафе с неприемлемо высокими для простых людей ценами, а потому совершенно пустом.
- Ох, вовремя ушли, - Абдулкарим вытер рукавом пот со лба. – Сейчас там уже полиция. Дознание. А нам это не надо.
- Да ладно, - Жизнеслав опрокинул в глотку наполненную до краёв хрустальную рюмку лирианского коньяка – порция его стоила ровно минимальный размер зарплаты. Крякнув удовлетворённо, он сообщил: - Никто даже не почешется.
- Это почему? – удивился Абдулкарим.
- Столько оружия и взрывчатки по Шизополю растеклось с военных складов и добровольных исторических полков. И столько есть желающих разобраться друг с другом с их помощью. В нашей столице всё время кого-то взрывают. Так что Министерство полиции направило указание считать криминальные взрывы праздничным, торжественным или, на крайний случай, скорбным салютом.
- Бесподобно! – с неподдельным восхищением оценил бюрократическую хитрость Абдулкарим.
- Если не можешь повлиять на реальность – приукрась её, - хмыкнул Жизнеслав и жестом потребовал у официанта повторить коньяк.
Потом мы заказали обильный обед – у меня обычно от таких треволнений пробуждается зверский аппетит.
- А ведь это окончательный ответ ордынцев, - подытожил Абдулкарим, ковыряясь вилкой в жирном плове. - Наше предложение отклонено. С нами не будут договариваться.
- На вас будут охотиться, - согласился захмелевший Жизнеслав. – С собаками и загонщиками!
- Что тут скажешь. Мне кажется, они сильно просчитались, - с угрозой произнёс я. – И дичь – это не всегда жертва! Бывает, всё очень быстро меняется…
***
Понятное дело, место жительства нам пришлось менять. Престижный район, содержащийся в каком-то подобии порядка, остался в прошлом, и мы переехали в другой, куда менее пристойный округ.
Обширные спальные кварталы были построены ещё во времена Трудовой Республики. Однотипные и скучные, они тисками сжимали старый город, однако когда-то были достаточно комфортными для проживания.
С каждым годом «районы-спальники» становились всё непривлекательнее. До новых властей никак не могла дойти простая мысль, что дома надо иногда красить, а водопровод и канализацию - чинить. В результате фасады обшарпаны, на асфальте зловонные лужи. А о том, что из крана может течь горячая вода, тут скоро будут рассказывать детям, как волшебную сказку.
В нашем новом десятиэтажном доме половины окон не было – они вылетели после прошлогоднего урагана, а стекольный завод обанкротился, так что оконные проёмы были заколочены досками и фанерой. Другое стихийное бедствие – холодная зима, оставила после себя следы в виде лопнувших коммуникаций и расколовшегося надвое дома напротив. Эта шестиэтажка не сегодня-завтра рухнет, однако населена жильцами, поскольку ответственной комиссий признана годной к эксплуатации. Местные с ужасом ждали следующей зимы, а синоптики развлекались, пугая население ещё более свирепыми, чем в прошлом году, морозами. По слухам оборотистые чиновники уже успели продать в Орду поставляемые Лирой по дешёвке энергоконцентраты и готовятся отбыть в Западный Союз, поближе к своим банковским счетам.
Здесь царил депрессивный трущобный дух. Судя по матерным надписям в подъездах и на фасадах домов, шпаны и вандалов в окрестностях жило с избытком. Но патриотов ещё больше – везде, где только можно, были выведены изображения гордого шизианского кукиша с канонической подписью «Шизаде свет!»
- Вас здесь никто не найдёт, - заверил депутат, проведя нас в трёхкомнатную, заставленную старой, но ещё крепкой мебелью, квартиру. – А я попытаюсь понять, что происходит. И мы с вами вместе подумаем, как добрать этот ваш Рейтинг!
- Нас тут правда никто не найдёт, почтенный Жизнеслав? – обеспокоенно поинтересовался Абдулкарим, с грустью осматривая скромные интерьеры.
- Никто, - убеждённо заверил депутат.
А на следующее утро на хвалёную секретную квартиру заявился профессор Хлюмпель собственной персоной.
- Вот, решил навестить друзей, - заворковал он, ставя на стол на кухне торт «Шоколадный заяц». – Посмотреть, как вы тут устроились!
- А кто вам сказал, что мы здесь? – в моей душе бурлило праведное возмущение.