Профессор ласково погладил пальцами обложку своей монографии. Мои слова даже не то, что не обидели его – они просто отскочили, как мошка от брони, не нарушив его самоуверенности и самодостаточности.
В два глотка осушив чашку кофе, Хлюмпель гордо приосанился и окинул нас вопросительным и в тот же момент грозным взором:
- Итак, сколько у нас набежало? Пятьдесят два процента? И что мы ждём?! Не расслабляться! Работать! Рейтинг набирать – это вам не тараканов из соски кормить!
Он выудил из саквояжа папку с пачкой распечатанных на цветном принтере и богато украшенными вензелями листов и возвестил:
- Это план!
- План чего? – осведомился я.
- Нашего победного наступления на Рейтинг! Мне кажется, я понял логику вашей Системы.
- И в чём она, почтенный профессор? – заинтересовался Абдулкарим, до сего момента считавший, как и я, что систему спрогнозировать нельзя.
- В том, что логика ей вообще не нужна. Ей нужны чувства! Порыв! Эмоции! Эпатаж! И я намерен дать ей это в полной мере!
Я осторожно взял папку, открыл её. От планов сумасшедшего профессора у меня волосы встали дыбом.
- Вы что, смерти нашей хотите? – нервно спросил я.
- Ну, конечно же, нет, - радостно и добро улыбнулся Хлюмпель. - Однако что есть наши жизни перед вечным сиянием Истины?! Хорошо сказано, да? Надо вставить в новую монографию…
***
Следующие дни мы работали по плану профессора, правда, сильно подкорректированному нами – ведь хотелось же ещё немножко пожить. Даже после удаления самых сногсшибательных пунктов план оставался сильно экстремальным!
Нельзя не отметить, что определённая логика в теориях Хлюмпеля была. Поэтому мы послушно выполняли все пункты, хотя иногда у меня и возникало острое желание взять профессора за галстук и, глядя ему прямо в глаза, с чувством и неприлично выругаться.
Мы мотались, с утра до позднего вечера по Шизополю и окрестностям. Шуршали шины профессорского микроавтобуса. До икоты пугали прохожих зверские звуки клаксона, которым Хлюмпель пользовался с каким-то садистским удовольствием.
Профессор был воодушевлён. Он вышел на великую битву за Рейтинг. Иногда он не мог нас сопровождать и поручал это Жизнеславу, в последнее время отошедшему на вторые роли. В некоторых случаях мы отправлялись на снискание благословенного Рейтинга самостоятельно.
Кажется – ходи да смотри. Ну что это за работа? Но изматывала она побольше, чем если бы мы толкали вагонетки в шахтёрском забое.
Поскольку враг не дремал, Жизнеслав принял некоторые меры по обеспечению нашей безопасности. В последнее время стараниями исполнительной и законодательной власти на Шизаде появилось великое множество новых официальных документов, удостоверяющих личность, а учёт граждан запутался до предела. Так что нам без труда выправили временные гражданские паспорта нового образца на имя каких-то крашеных шизиан во втором поколении, да ещё снабдили «грамотой о верноподданническом смирении», исключавшей лишние немотивированные полицейские проверки. Когда же мы путешествовали с профессором, то за броней его автобуса с надписью «Общество истинных историков» вообще чувствовали себя надёжно, как в танке.
Постепенно мы пообвыклись с таким образом жизни, ощущали себя в относительной безопасности и даже бравировали своей неуловимостью. И, как вскоре выяснилось, сильно ошибались.
- Вы слишком расслабились, - недовольно отметил как-то Жизнеслав. – И можете пропустить удар. Поверьте, враги о вас помнят. Не забывайте! Бдительность и осторожность!
Куда нас только не кидал сумрачный профессорский гений. Мы мотались по легальным и нелегальным притонам, общались с энергичными преступниками, вялыми обывателями, жизнерадостными наркоманами, томной богемой¸ лицемерными политиками, шустрыми бизнесменами. Взирали на руины заводов, потопленные корабли торгового флота, брошенные деревни. Давились в толпе у кинотеатра на премьере ордынского блокбастера «Шизада в огне» - прочувственно-лирической киноленты о подлой лирианской агрессии. Бросали вверх кепки на свинопатамьих бегах. Наблюдали на побережье эпическую битву незаконных собирателей жемчуга.
Довелось нам побывать и в застенках Службы умиротворения – местной тайной полиции, правда, слава Богу, лишь в качестве зрителей. Хлюмпель смог организовать нам и это. И мы с содроганием смотрели, как здесь обращаются с несогласными. Затем присоединились к организованному боевыми ячейками «Общества истинных историков» каравану дружбы, нацелившемуся на провинциальный городок в трёхстах километрах от столицы. Там отравленное «злокозненными шмуркальскими идеями» население не позволило сносить старые памятники, не желало приносить клятву верности новому демократическому мэру, избранному под дулами автоматов, да и вообще как-то критически относилось к незыблемым шизианским ценностям. Длинная колонна машин с «агитаторами», вооружёнными ломами, обрезами и автоматами, прибыла в город рано утром. Местным быстро и наглядно объяснили, как надо Свободную Шизаду любить. Хорошо ещё, никого не убили. Год назад бойцы такого же каравана жгли людей живьём в другом непокорном городе, под радостное улюлюканье и аплодисменты толпы. Внуки карателей времён Большой войны брали исторический реванш. После этих экскурсий я окончательно утвердился в мысли - с этой аномалией надо заканчивать как можно скорее.
Хлюмпель выдумывал всё новые круги ада. Вот только загвоздка в этой нашей странной деятельности заключалась в том, что Рейтинг сперва начал достаточно бодро карабкаться вверх, но с каждым днём рос все медленнее, а теперь и вообще двигался черепашьими темпами. Поначалу счастливый профессор, глядя на всё более скромные результаты, постепенно впадал в неистовство. Он начинал терять свою хвалёную жизнерадостность, бесился или погружался в мрачные думы. Но долго переживать не давала его деятельная натура. Он хватал листы бумаги с планами, рвал их на мелкие клочки и выдавал список очередных испытаний, трубным гласом призывая нас на новые подвиги, походы и битвы.
В тот вечер мы колесили на микроавтобусе по просёлочным дорогам, возвращаясь в Шизополь со слёта общественности в одном сельском уезде. Там народные избранники решили объявить независимость от Центральной Шизады и создать анклав, основанный на верности фундаментальным принципам истинных историков. Ораторы клятвенно обещали местным жителям, что анклав будет жить не хуже, чем маленькая Горная Пейсария, где хранится половина финансовых капиталов всей планеты. Что мешает Большому Пердюковскому уезду прославиться тем же самым? Как конкретно селяне собирались воплощать свои планы в жизнь, мы так и не поняли. Зато наглядно убедились в том, что запущен механизм территориального дробления страны снизу. Но нам эта поездка ничего не дала. К рейтингу не добавилось даже доли процента, и это означало, что данная тенденция Системе давно известна и неинтересна.
Когда автобус подпрыгнул на особо выдающемся ухабе, послышался писк – в воздухе задрожала натянутая струна. Это был сигнал о том, что пришло срочное сообщение с нашего звездолёта.
Я вошёл в контакт с коммуникатором. И выяснил, что искусственному интеллекту «Богини Деви» удалось все-таки направить запрос на Землю. И только что сигнал с нашей родной планеты смог пробиться через эфирную воронку.
Сотрудники сектора анализа Дипломатической службы Великого Предиктора не только прошерстили глобальные и локальные базы данных, но и перетряхнули бумажные архивы. И смогли, используя изображение с иконы, идентифицировать Святого Леха Сказителя. Под этим псевдонимом скрывался пилот-исследователь Алексей Дурындин - разгильдяй, охальник, авантюрист, мистификатор, но вместе с тем великий путешественник. Он сгинул в 2098 году где-то в дебрях иной мерности – то ли провалился в межвременные пространства, то ли свёл близкое знакомство с чёрной дырой третьего класса. На Бета-Лире он побывал, скорее всего, в последнем своём путешествии перед тем, как исчезнуть. Ведь никакого отчёта об этой системе в компании не было.