Все вокруг меня двигалось будто в замедленном кино. В голове пронеслось множество расчётов – я прыгаю и сбиваю с ног депутата. Или я отталкиваю его в сторону. Или бью свинопотаму по хоботу… Но ничего не получалось! Жизнеславу суждено было погибнуть под копытами. В лучшем случае, угодить в реанимацию. Хотя по яростному вою животного можно было догадаться, что оно не ограничится втаптыванием противника в землю, а ещё и добавит своими острыми бивнями.
Надо сбить с траектории взбесившегося свинопотама! Но как?!
В экстремальных ситуациях человек способен на сверхусилия для спасения себя или другого человека. Я собрал всю силу в кулак. И сделал единственное, что могло помочь - как рапирой ударил ментальным импульсом прямо в толстый череп животного.
На совсем тупых существ ментальные импульсы действуют слабо. Но свинопотам – умная животина.
Я продолжал смотреть замедленное кино. Вот свинопотам выставил перед собой копыта. Вот начал тормозить ими об асфальт. Вот его занесло, и он завалился на бок, трубя уже как-то жалобно и с обидой…
Всё закончилось. Мы остались стоять на своих ногах. А свинопотам лежал на боку. Но недолго. Вот он встал. Недоумённо потряс головой. Подошёл к застывшему и потерявшему способность двигаться Жизнеславу. Обнюхал его, выставив перед собой хобот. Удовлетворённо хрюкнул. И неторопливо отправился обратно в загон.
Колоритные патриоты Великого Сбродища были одеты в национальные костюмы, с традиционными причёсками – большая часть головы обрита наголо, оставшиеся длинные волосы сплетены в две косички, перетянутые бантом. Почёсывая затылки, они открыли неторопливый диспут.
- О, смотри, как животина расстроилась!
- Ничего. Успокоился! Признал своих!
- Наоборот, шмуркаля почуял!
- Розовощёкие. Наверное, точно шмуркали!
Наконец, на нас обратили пристальное внимание.
- А один даже капюшон надвинул, - пузатый голубой селянин ткнул пальцем в сторону Жизнеслава, который предпочитал появляться в местах скопления народа с надвинутым капюшоном. Вообще, капюшоны тут в последнее время вошли в моду, в основном из-за того, что давали широким слоям населения возможность грабить друг друга без опасения, что тебя опознают.
- А вот взять их и проверить! – нарушил визгливым криком степенную атмосферу диспута худосочный истинный патриот.
- Да ладно, - миролюбиво возразил пузатый. - Ты вон каждый день кого-то проверяешь, а потом люди жалуются, что часы и телефоны пропадают. Ордынца уже проверил однажды, так нам сало перестали завозить.
- Да пускай посмотрят на места наших побед, - послышалось в толпе. – Пускай завидуют.
- Может, поумнеют.
Обстановка разрядилась. Закончилось всё тем, что профессиональные патриоты с хохотом и шутками-прибаутками разбрелись по площади, высматривая, где и с кого можно урвать какой-нибудь кусочек.
На площади появилась толпа детей лет девяти-десяти в сопровождении строгой учительницы. Это школьники в учебное время пришли почтить погибших героев Великого Сбродища.
Худосочный патриот, тот самый, что предлагал нас проверить со всей строгостью, взялся провести школьникам экскурсию по местам былой славы. Вещал он вдохновенно и самозабвенно, но в то же время его глаза плотоядно шарили по оголённым детским коленкам.
- Злые языки говорят, что герои погибли, грабя магазины и квартиры! Неправда! Они погибли, героически добывая пищу и огонь для Великого Сбродища. Злые языки говорят, что они погибли, потому что нападали на полицию! Неправда! Они погибли, потому что сметали тех, кто против воли Великого Сбродища! Злые языки говорят, что среди героев большинство были бродяги, наркоманы и безработные! А вот это правда! Это были люди, брошенные шмуркалями на самое дно и мечтавшие подняться наверх в едином героическом порыве во имя Великого Сбродища! И что такое их скромные грабежи, убийства и изнасилования по сравнению со святой целью – победой над проклятым шмуркалём-поработителем!
Дети загалдели, наперебой задавая вопросы. Их глаза горели – ведь пред ними предстал настоящий герой, метавший бутылки с горючей смесью в проклятых полицейских защитников прогнившего прошмуркальского режима!
А мы тихонько отошли в сторону, переводя дыхание. У меня было тревожно на душе. Только что мы чуть не были раздавлены свинопотамом. Выжили, обошлось без потерь. Но почему-то тревога только нарастала. Я огляделся.
Жизнеслав, наконец, ожил, и теперь его колотила нервная дрожь.
- Господи, я видел только что свою смерть! И она была с хоботом и копытами! – он пытался иронизировать, но трясло его от этого только больше.
Он помахал дрожащей рукой, к нам подскочил разносчик, у которого на шее висела коробку с соками и бутербродами. Депутат взял ордынскую сладкую газировку «Мола-Шмола» и жадно осушил пластиковую литровую бутылку. А потом нервно захохотал:
- Смерть с хоботом. Ну, надо же!
Голова у меня шла ходуном после ментального энерговыброса, так что я прислонился к транспаранту «Свободная Шизада – да, да, да!» Постепенно я приходил в себя, перед глазами прояснялось. Но тревога никуда не уходила.
- А свинопотамы часто бросаются на людей? – спросил я.
- Взбесить свинопотама – это надо было очень сильно постараться, - покачал головой Жизнеслав. - Это страшно ленивые животные. И непробиваемо смирные, если их кормят. А кормят их тут неплохо – столько жира наесть.
- Да, - прикинул Абдулкарим. - Килограмм семьсот. Не меньше.
- Так за каким чёртом он бросился на нас?! – воскликнул я.
- Его же не спросишь, - Жизнеслав подкинул вверх опустевшую пластиковую бутылку и отправил её точным ударом ноги в сторону кучи мусора, окаймлявшей площадь как горный хребет.
- Сколько же грязи. Здесь будет город-хлев, - переиначил Абдулкарим название древнесоветского поэта Маяковского.
- Вот что, - с твёрдой уверенностью произнёс я. – Свинопотам не просто так бросился на нас.
- А как? – не выдержав, засмеялся Абдулкарим. – За деньги?
- Насколько я знаю, у Орды должны быть на вооружении гипноизлучатели.
- Есть такие, - кивнул Жизнеслав.
- Вот этим гипноизлучателем и ударили свинопотама, задав ему импульс и цель – мы трое.
- Это значит… - начал Абдулкарим.
- Значит, ордынцы здесь, - я вновь огляделся окрест себя.
Сформировав перед глазами квантовую оптическую линзу, я увеличил изображение. И тут меня как током ударило. Я различил и узнал человека, свернувшего в переулок и быстро удаляющегося. Это был тип с насыщенно-фиолетовым лицом.
- Нужно уходить отсюда, – встревожился Жизнеслав. – Мы тут как под обстрелом.
Не разводя дискуссий, мы тут же направились к машине. Но было поздно.
Из переулка вывалила толпа людей в расписных национальных сорочках, с битами, ломами и даже боевыми топориками. Явственно ощущалась упругая агрессия, которую эта ватага гнала перед собой. Дорогу к нашему внедорожнику они отрезали.
Придётся пока не поздно двигать в переулок направо.
- Туда! – махнул я рукой. – Быстрее!
Но тут из того самого переулка вывалила ещё одна шайка, числом поменьше, но выглядевшая куда агрессивнее. Патриархальные вилы, цепы для обмолота зерна и сковородки в их руках, может быть, в другой ситуации и выглядели бы смешно. Однако получить вилами в бок - это вовсе не так и забавно.
- Сельская новь! - простонал Жизнеслав. – Это психованные убийцы!
Две группы обступили нас и остановились.
- Шмуркали. На святом месте! – заколотив себя ладонью в грудь, от толпы сельской нови выступил вперёд обезьяноподобный головорез, алчно разглядывая нас, как свою законную добычу. – Ну, вот и жертва на алтарь народного гнева! Так, братцы?!
- Вестимо!
Кольцо начало сжиматься.
Я посмотрел на камень на браслете и с огорчением отметил, что защитная система так и не работает. И отбиться от толпы не получится, даже используя резервную активацию организма. Если мы и сможем сами убежать, то Жизнеслава точно не вытащим. А оставить товарища на растерзание – для человека, воспитанного в рамках гуманистической парадигмы это просто немыслимо. Значит, нам предстояло героически погибнуть.