— Конечно.
— Откуда возьмешь?
— В главке.
— Хорошо… Еще одна просьба. Я в больницу ложусь, на операцию… посмотри за СУ, на Морозова надежда небольшая.
— Будет сделано, Иван Митрофанович. Что у вас?
Он тяжело встал и подошел к окну.
— Придешь в больницу? — сказал он глухо.
Я встал рядом с ним.
— Обязательно, Иван Митрофанович.
— И если что… у меня, — ты знаешь, наверное, — семьи нет.
— Не будем об этом говорить. Все кончится хорошо.
— Это ни к чему, — сказал он строго, — разговор мужской.
— Я приду в больницу, все неукоснительно выполню.
— Ну, вот и хорошо… — Он провел рукой по волосам. — У тебя что? Мне секретарь сказала, что ты меня спрашивал.
— Да так, Иван Митрофанович, не хочу вас сейчас беспокоить.
— Юлишь, парень!
— После операции…
— Говори! — приказал он.
— Вы не станете возражать, если мы назначим Анатолия начальником Управления обеспечения?
— А он как?
— Я с ним еще не говорил.
— Так что же ты у меня спрашиваешь? — удивился Моргунов. — Ты у него спроси.
— Я сначала хотел узнать ваше мнение.
Моргунов пристально посмотрел на меня.
— Это с твоей стороны красиво, парень. Я не возражаю. — Он протянул мне руку: — Ну, бувай!
— До свидания.
Моргунов тяжело пошел к двери.
…Я поехал на стройки. Теперь я уж твердо знал: сегодня мой день, выбирал самые трудные стройки — и все у меня получалось.
Тогда я решил побывать у Анатолия.
— Здравствуйте, Анатолий Александрович, — бодро прокричал я в трубку. — Вы еще долго будете у себя?
— Здравствуйте, — настороженно ответил он, — с час еще.
— Я к вам выезжаю.
Было около восьми часов вечера. Схлынула сутолока дневной смены. Уже, наверное, надели домашние пижамы труженики города — административные инспектора, оберегающие удобство и покой жителей новых районов Москвы, но числящиеся врагами номер один у бесшабашной прорабской вольницы; вечером на стройку не приедет высокое начальство, разве только по злому умыслу, чтобы на оперативке сказать: «Был я у вас на объектах вчера вечером, — многозначительная пауза, — конечно, не застал там ни главного инженера треста, ни СУ, куда там, отдыхают! Даже прораба не застал, какой-то мастер бегает по этажам. Никого… никого!»
Анатолий встретил меня у ворот.
— Вообще приличное начальство предупреждает о своем приезде хотя бы часа за два, — проворчал он вместо приветствия.
— А почему за два часа?
— Чтобы убрать немного на стройке. Ведь начальство, кроме уборки, больше ни о чем не хочет разговаривать.
— Очень хочет… Только не знает, с чего начать.
Анатолий взглянул на меня:
— Ладно. И так все ясно.
У прорабской стоял стол странной конструкции: два кругляка, закопанные в землю, к ним прибита широкая доска. Когда мы сели на табуретки, стол оказался вровень с нашими коленями.
Я вопросительно посмотрел на Анатолия.
— Вечно вас интересуют мелочи, — поморщился он. — Сам не знаю, почему стол такой низкий. Ребята в обеденный перерыв играют здесь в домино. Черт его знает, лупят они сильно, — может, и загнали стол в землю…
— Вот что, Анатолий Александрович, я хочу предложить вам организовать Управление обеспечения…
— Что, что? — Анатолий вскочил. — Снабженцем стать? — На его болезненном лице появились красные пятна. — Почему это из меня дурачка все делают? Разве я ни на что толковое не гожусь? Эх! — Он махнул рукой и быстро пошел к корпусу.
Я понимал его обиду: по настоянию Моргунова главным инженером СУ был назначен Морозов, хотя он был намного слабее Анатолия.
Потом я вспомнил, что сегодня мой день. И остался сидеть.
Минут через пять на рекогносцировку пришел мой старый знакомый бригадир Сергей Корольков.
— Виктор Константинович! — деланно удивился он. — Что это вы тут у нас на скамеечке прохлаждаетесь?
Я поздоровался с ним и, кивнув в сторону корпуса, спросил:
— Серчает?
— Ух, как серчает! Бегает по перекрытию.
— Сергей Алексеевич, тащите его сюда.
— Не пойдет, — покачал головой Корольков.
Я посидел еще пять минут. Наконец появился Анатолий, прошел в свою конторку и резко захлопнул дверь.