Через минуту он высунул голову из окна:
— Выжимаете?
— Выжимаю, — согласился я.
— Ничего не выйдет! — Он захлопнул створки окна.
— Зря вы, Анатолий, так себя ведете, — сказал я в сторону полуоткрытой двери. — Я приехал сюда с вашего согласия, а вы стучите дверьми, окнами, шипите на меня…
Он молчал.
— Ну, выходите, попрощаемся, я поеду.
— Заходите сюда.
Я зашел в прорабскую.
— Что это привез мне какой-то институт? Газировка, что ли? — уже миролюбиво спросил Анатолий, показывая на серый цилиндр.
Я знал теперь, как себя с ним вести.
— До свидания. Черт с вами — работайте всю жизнь прорабом.
— Обиделись?
— Конечно. Когда вы мне позвонили с предложением автоматизировать диспетчерскую?
— Вчера вечером, а что?
— А то, что эта «газировка», как вы изволили мило пошутить, — автомат для регистрации прибывающих машин. То есть менее чем за сутки ваше предложение было реализовано… До свидания, извините, мне тоже ехать надо.
Он придвинул мне стул:
— Ладно, рассказывайте про ваше управление, как его, снабжения.
Я сел. Сухо и официально сказал:
— Управление обеспечения, а не снабжения, представляет собой организацию, которая занимается всеми вопросами обеспечения строительства, но по-новому, на основе инженерного подхода… С чего начинается стройка? — резко спросил я.
— С проекта! — с вызовом ответил Анатолий.
— Да, с проекта… Так вот, первая задача — обеспечить такие проекты, которые потребуют минимум затрат труда… Дальше что?
— Фундаменты, «нулевые циклы».
— Правильно. Управление готовит и сдает строительные площадки для устройства «нулевых циклов»… Дальше? — нетерпеливо спросил я.
— Обеспечение…
— Вот только третья задача — материальное обеспечение: грамотная, толковая заявка, инженерная заявка и графики поступления… Так скажите, почему во главе такого управления не должен быть настоящий, толковый инженер?
Он молчал.
— Ах, вы молчите? — Я по-настоящему разозлился. — Молчите?! Ну и сидите здесь. Конечно, тут интереснее, можно всех и вся критиковать!
— Чего вы так расшумелись? — миролюбиво сказал Анатолий. — Совсем вам не идет злиться. Уж лучше кишки выматывайте, только ласково, как это вы всегда делаете… Я подумаю.
— Ну, пошли, — я взял его за руку. — Пошли.
Стемнело. На корпусе, башенном кране, на световых мачтах зажглись прожекторы… Они залили ярким белым светом всю площадку. В воздухе на невидимом крюке висела панель. Вот она опустилась на свое место. За ней пошла вверх другая панель — шел монтаж. Невольно мы залюбовались, — ладно работала бригада Королькова.
— Никаких «подумаю», — сказал я. — Решайте сейчас. Но перед тем, как вы примете окончательное решение, я хочу вам сказать: такого управления пока нет, нет и штатов. Многие против него, будет очень трудно… Но это, как я думаю, начало длинного пути, того самого, на который вы меня, черт вас дери, толкнули… Или я один должен отдуваться? А вы подбросили идею и в сторону?.. Серьезно, Анатолий, кого, кроме вас, можно поставить на такое дело? Подумайте: проектирование, большая организационная работа по подготовке площадок и снабжение — все по-новому.
— Хорошо. Я согласен.
— Спасибо.
В метро я вдруг неожиданно решил поехать в больницу к Лидии Владимировне.
У стола дежурного врача сидел молодой человек в туго накрахмаленном белом халате. Он отложил журнал и вежливо спросил, что я ищу в «обители боли, скуки и температуры», и очень оживился, когда я попросил вызвать Лидию Владимировну.
— А, вам нужна врач Северская? Понятно. А по какому вопросу?
И так как я сразу не ответил, он добавил:
— Что, дело секретное?
Я начал бестолковое объяснение, но дежурный перебил меня:
— Все понятно. — Он положил руку на телефонную трубку. — Как доложить?
— Меня зовут Виктор Константинович.
Он набрал номер.
— Попросите врача Северскую… — Пока ходили за Лидией Владимировной, он с интересом рассматривал меня. — Да-да, вас настойчиво просит о встрече Виктор Константинович… Не знаю… Понятно. — Он положил трубку и сочувственно сказал: — Она не ждала вашего прихода и очень удивилась. Сейчас придет.
Лидия Владимировна пришла быстро. Пока она спускалась по лестнице, у нее было встревоженное лицо, но в вестибюле, увидев меня, разочарованно произнесла:
— Ах, это вы? Чему обязана?
Она очень похудела, осунулась, черные глаза ее блестели.