«Знаешь что? — вдруг говорю я себе. — Давай примем такую форму: раз в статье критикуют «прожекты», нужно энергичнее проводить эти прожекты в жизнь… Не хмуриться, не злиться, не отчаиваться, даже улыбаться».
«Хорошо, — отвечаю я себе, — принято… А сейчас, миленький, кончай прогулочку, — пора домой».
Мне не раз пришлось напоминать себе об этом решении. На вопрос Владика, может ли он в связи со статьей присвоить себе почетное звание «Единственный безработный Советского Союза», я спокойно ответил:
— Владик, действительно пора снять табличку «Диспетчерская». К вам переводятся еще три инженера, которые сейчас работают над графиками строительства. Отныне вы будете называться «Отдел автоматизированного учета и управления строительства». Я говорил с вашим другом Опришко, он обещал считать графики на вычислительной машине. Вы довольны?
— А… статья? — впервые я увидел Владика озадаченным.
— Именно статья, именно, Владик! Сейчас нам нужно все ускорить.
Я встречался со многими людьми, каждая встреча начиналась или заканчивалась напоминанием о статье.
Вечером меня вызвал управляющий.
— Я поручал вам написать проект письма о потребностях треста на второе полугодие, — строго сказал он. — Где письмо?
Мне уже была известна его повадка — перед серьезным разговором упрекнуть за невыполнение какого-нибудь, даже пустякового поручения, я приготовился:
— Оно уже два дня у вас.
— Не может быть! Где?
— Лежит в красной папке. — Я мило улыбнулся.
Он порылся в папке;
— Да, действительно… А претензии к нашим субподрядчикам? Меня ведь вызывают на совещание.
— У вас.
— Где? Не вижу.
— В другой — черной папке. — На этот раз моя улыбка выражала высшую степень доброжелательности.
— Так… Вы провели сегодня комиссию на корпусе «А»?
— Провел, Леонид Леонидович.
Несколько минут он озадаченно смотрел на меня, потом улыбнулся:
— Вы приготовились к нашей встрече?
— Да.
— Ну, тогда будем считать, что предисловие закопчено. Перейдем к делу?
— Пожалуйста.
— Вы ведете себя так, — строго сказал управляющий, — будто не было статьи в газете. Заставляете Костромина заниматься… как это было сказано в статье? Прожектами. Превратили диспетчерскую в отдел. В чем дело?
— В статье, Леонид Леонидович.
Он задумчиво посмотрел на меня и сказал:
— В партбюро, что ли, обратиться? Нет, пожалуй, сделаю другое: загружу его так, чтоб он дышать не мог, а не то что заниматься прожектами… Не думал в самое трудное время — летом — идти в отпуск, но сейчас пойду. Обязательно!.. Вот когда свалится на вас вся работа треста — посмотрю, что останется от ваших планов перестройки… Ах, извините, Виктор Константинович, задумался и выболтал свои мысли. — Он рассмеялся.
Странное дело, теперь, когда я уже точно знал, что он строит мне разные пакости, что его смешки и приветливость не что иное, как психологические трюки, я должен был бы его ненавидеть, — но я ничего с собой не мог поделать: в такие минуты он был мне симпатичен. Я тоже в ответ улыбнулся:
— Выдержу, Леонид Леонидович!
В воскресенье, как обычно, я работал. В открытое окно виден пляж, тысячи отдыхающих. Ладно, придет время…
Было около одиннадцати часов, дверь открылась, и в комнату вошли Костромин и управляющий.
— Вы не видели тут шофера Леонида Леонидовича? — спросил Костромин. — Вот черт, собрались на прогулку, а он куда-то запропастился!
— Нет, не видел.
Управляющий пристально посмотрел на меня, подошел к окну и выглянул на улицу.
— Что вы тут делаете, Виктор Константинович? — спросил он, не поворачиваясь.
— В четверг вы дали мне задание обследовать новые площадки…
— Ну и что?
— Вот я их и обследовал, а сейчас готовлю справку.
— Почему в выходной?
— Виктор Константинович всегда работает в выходные дни, — иронически разъяснил Костромин. — И вечерами работает очень поздно. — Он рассмеялся. — Слишком много времени отбирают у него идеи.
— Идеи? — Управляющий обернулся. — А у вас, Костромин, какие идеи? — тихо спросил он.
— Не стоит, Леонид Леонидович, в выходной день говорить о работе.