— Вот хорошо! — закричал он, увидев меня. — Вот сейчас будет порядок. Иди сюда, Виктор Константинович, садись! — Он показал на свой стул, но с места не сдвинулся, подчеркивая этим, что главный тут он.
Я сел неподалеку от него.
— Это правда, что говорит Костромин? — спросил он меня.
— Что говорит Костромин?
— Что бюро поручило эту стройку тебе. — Трошкин усмехнулся, показав пальцем на Костромина: — Он очень сожалеет, ему так приятно было работать со мной, но вот он вынужден… — Трошкин откровенно рассмеялся, чуть красуясь, — не так уж часто аппаратному работнику предоставляется возможность командовать.
Костромин смотрел прямо перед собой.
— Да, бюро поручило эту стройку мне.
— Вы секретарь? — спросил Трошкин Васильева.
— Я.
— Правильно сделали. Давно пора, — милостиво сказал Трошкин.
Васильев улыбнулся:
— Очень приятно, Семион Макарович, что вы одобряете действия партийной организации.
Трошкин покосился на Васильева, но промолчал, строго оглядел присутствующих:
— Так вот, Беленький…
Беленький встал. («Ого, — подумал я, — тут дисциплина!»)
— Раз ты не выполняешь срок по стяжке, то давай еще людей. Когда будут люди?
— Тут уже, Семион Макарович, работает почти все СУ, — взмолился Беленький. — Неоткуда…
— С монтажа! — закричал Трошкин.
— Я и так почти всех снял.
— Ну вот видишь, Виктор Константинович? Тут просто саботаж… Немедленно, слышишь, Беленький!
— Не могу, Семион Макарович!
— Виктор Константинович, — строго обратился ко мне Трошкин. — Вмешайся!
Я не спешил. Предстояла схватка, но сейчас у меня уже был опыт. «Только по-взрослому, умеючи! Слышишь?» — говорил я себе.
— Давай! — торопил Трошкин.
— Дмитрий Федорович, сколько у вас тут рабочих? — тихо спросил я.
Он посмотрел на меня невидящими глазами:
— Двести девяносто четыре.
«Ну вот, сейчас — спокойно. Сейчас начнется».
— Сколько, вы считаете, по-разумному тут нужно оставить?
— Не понимаю, — растерялся Беленький.
— Повторяю: сколько, по вашему мнению, нужно тут оставить рабочих, чтобы работа шла напряженно?.. Ну конечно, при этом применить механизмы?
Глаза Беленького прояснились.
— Сто рабочих, не больше!
— Снимите всех остальных рабочих. И сегодня, с обеда! Это срам, что тут делается.
— Ты что, Виктор Константинович, сдурел? — стукнув ладонью по столу, закричал Трошкин. Он вскочил.
Так как я не ответил, он снова закричал:
— Я сейчас же буду звонить Левшину!
— Пожалуйста. Но перед тем, как звонить, давайте договоримся…
— Я не собираюсь тут договариваться… — голос Трошкина сорвался.
— Вы меня не поняли, Семион Макарович, — спокойно сказал я. — Я хотел выяснить: кто отвечает за конечный срок сдачи объектов? Если вы, то приказывайте, мы немедленно переведем сюда всех остальных рабочих.
Трошкин сел, побарабанил пальцами по столу.
— За сроки отвечает трест. Ты сейчас отвечаешь. И за срыв сроков с тебя шкуру спустят.
— Если так, Семион Макарович, — любезно продолжал я, — то разрешите нам организовать работу, как мы считаем нужным.
— Другими словами, ты хочешь, чтобы я не вмешивался в оперативные дела?
Я промолчал.
— Нет, ты не финти, — горячился Трошкин, — говори прямо: да или нет?
— Вы же знаете, Семион Макарович, — я ласково улыбнулся, — мы все будем рады выслушать ваши советы. Но извините, раз отвечает трест…
Он побледнел:
— Ну что ж, пожалуйста… — Трошкин встал и показал на стул: — Садись! На тачке, как когда-то, меня со стройки вывозишь?! Но смотри… Сейчас, при тебе, позвоню Левшину… А ты, секретарь, чего молчишь? — вдруг спросил он Васильева.
— Я считаю, что главный инженер прав, — тоже любезно ответил Васильев. — Мне кажется, если вы подумаете, то согласитесь с нами.
— «Подумаете»!.. Хорошо-хорошо! Так садись, чего же ты не садишься?
— Я посижу тут, с вашего разрешения, Семион Макарович.
Трошкин решился:
— Я поеду. Мне тут делать нечего. Вечером приедешь в главк.
— Хорошо, Семион Макарович.
Трошкин вышел, Беленький приосанился и покровительственно произнес: