В это время в комнату вошел Васильев.
— Разрешите? — спросил он.
— Наш секретарь парторганизации, — представил я Васильева. Левшин счел необходимым ядовито заметить, что он и без моей помощи узнал Васильева.
— Ну?.. — Левшин снова встал и по привычке заходил по комнате.
Я понял, что он начал сдаваться, и кратко доложил о причинах перевода рабочих с четырех корпусов.
— Если б вы? Владимир Александрович, приехали и увидели, что там делалось, вы бы тоже так поступили, — закончил я.
— Вы что, беретесь в оставшиеся три недели сдать корпуса?.. С этими рабочими?
— Нет, — я положил на стол график и расчет. — Вот расчет. Он показывает, что краны за три недели только закончат монтаж. Сдать за этот срок корпуса нельзя.
— Трошкин? — спросил Левшин.
Трошкин не задумываясь ответил, что сдать корпуса можно.
Тогда я так же спокойно, как вел весь разговор, применил уже испытанный, безотказный ход:
— Ну что ж, пусть тогда Трошкин… извините, товарищ Трошкин командует и отвечает за сроки.
— Трошкин? — снова повторил Левшин.
— Я берусь! — Трошкин вскочил. — Берусь!
— Это невозможно. Трошкину нельзя поручать стройки!
— Почему? Вы ведь сами предложили сейчас.
И вдруг я понял, что они еще до моего прихода обо всем договорились. Моя уверенность только забавляла их.
— Это невозможно, — машинально повторил я. — Я видел бригадиров, прорабов, Беленького, Морозова…
— Значит, так и решим, — Левшин стукнул карандашом по столу. — Так и решим! Завтра Трошкин снова приедет к вам, вы обязаны строго следовать его указаниям.
Все пропало, никто не мог уже мне помочь…
— Разрешите, — вдруг раздался за моей спиной спокойный голос Васильева.
…Приехав на следующее утро на площадку, я уже застал там Трошкина. Прошел дождь, все ходили с рыжими от глины ботинками. Я испачкал в глине даже брюки, у Трошкина же легкие элегантные туфли блестели, как лакированные.
Он выбрал место повыше — так, что, когда мы здоровались, оказался одного роста со мной. В левой руке Трошкин держал огромный желтый портфель, чем-то туго набитый.
— Докладываю, Виктор Константинович, — деловито начал Трошкин…
— Зачем это, Семион Макарович! — перебил я его. — Вы представитель главка, и «докладываю» — это я вам должен…
— Нет-нет, — он поднял вверх маленькую руку с блокнотом, — люблю ясность! Раз вчера сам напросился тебе в помощь, значит, «докладываю». Уже прибыло пять установок для устройства стяжки, четыре компрессора… Извини, пожалуйста, вот еще одна машина, побегу.
Чтобы дойти до машины, Трошкину не миновать было двух огромных луж и глиняного месива у дороги, но, когда он вернулся, его остроносые туфли блестели по-прежнему.
— Как вы это делаете, Семион Макарович? — не удержался я.
— Что?.. Ах, ты вот о чем! — Он снисходительно улыбнулся. — Большинство просто неряхи. Так вот… — Не заглядывая в блокнот, он перечислил все механизмы, которые по приказанию Левшина прибыли на стройку. — Сейчас дожимаю остатки. Неаккуратный народ, знаешь!
Я посмотрел на его тонкие, крепко сжатые губы, на бачки, так точно прорисованные бритвой, что едва ли на одном было хоть на волосок больше, чем на другом, на остренький, по привычке вздернутый подбородок — и искренне пожалел трест механизации. Досталось его бедным сотрудникам!
— Спасибо, Семион Макарович, вы нам хорошо помогаете.
Он не позволил себе ни слова в ответ, но по тому, как переложил портфель из левой руки в правую, я понял: мое замечание его взволновало.
Наверное, с этого момента и началась наша деловая дружба (бывает и такая!). Пройдет время, забудется эта площадка и дома, придут новые стройки. Но когда у меня ничего не будет получаться с каким-нибудь субподрядчиком, я позвоню Трошкину:
— Семион Макарович, выручайте!
— Повторите еще раз, только все точно! — Он записывает и коротко говорит: — Принято!
И нет уже покоя ни субподрядчику, ни мне до тех пор, пока не будет сказано:
— Спасибо, Семион Макарович, вы нам хорошо помогли.
…На короткой оперативке, после того как был проверен пуск механизмов, Трошкин вдруг заявил:
— Должен еще раз доложить, Виктор Константинович, что Янин задерживает перевод своих рабочих с этой площадки. — Он строго посмотрел на Тома Семеновича, потом на меня.
В этом замечании и взгляде была бездна оттенков: видите, какой я! Вчера требовал усилить стройку рабочими, а вот получил указание Левшина — и требую рабочих снять; вчера требовал от вашего инженера — сейчас не гнушаюсь, ему докладываю, но учтите: я все тот же представитель главка!