Первым вошел Мякишев, по привычке небрежно поздоровался и начал рыться в моих папках — в поисках «одной бумажки». Бумажки он не нашел, но почему-то не уходил.
— Виктор Константинович, — наконец смущенно обратился он ко мне, — вы как-то просили помочь вам с диспетчерской, я отказал тогда. Сегодня утром я подумал, что мог бы выделить вам человека.
К моему удивлению, Мякишев держал карандаш перед ртом горизонтально, что означало полное уважение.
— Спасибо, Федор Петрович, — сухо сказал я. — Сейчас, когда работает автоматика, нам хватает людей.
Снова открылась дверь — Топорков. Несмотря на жару, он был наглухо застегнут, в белом стоячем воротничке, при галстуке. Топорков молча вытянулся перед столом.
— Ну, что у вас? — с досадой спросил я. Я ждал Костромина. Топорков все больше вытягивался, преданно глядя мне в глаза.
— Считаю своим приятным долгом, — наконец начал он.
— Что за «приятный долг»? Говорите скорее, Топорков… Я очень занят!..
— Слушаюсь! — Топорков, казалось, вот-вот коснется головой потолка.
Мне вдруг мучительно захотелось, чтобы он ушел, и я строго его спросил:
— Что там в проектной мастерской? Договорились с ними? Сегодня, кажется, приемный день, поспешите туда.
— Я там был вчера, Виктор Константинович. Договорился: лифтовые панели они делают сборными.
— А завод дал согласие?
— Договорился и с заводом, он принимает заказ.
В другое время это известие обрадовало бы меня. А сейчас я только кивнул и демонстративно придвинул к себе бумаги.
— Считаю своим приятным долгом, — снова начал Топорков, на этот раз менее уверенно.
— Ладно, Топорков, доскажете в следующий раз. А теперь, если…
— Слушаюсь, — Топорков начал пятиться к двери.
В комнату вбежал Ротонов.
Он быстро пересек комнату и схватил мою руку.
— Ты знаешь, Виктор! Ты… знаешь!
— Что там еще случилось? Говорите скорее! — Я вскочил. Первая моя мысль была о повой аварии.
— С этого момента я буду говорить тебе «вы», Виктор, и называть только по имени-отчеству…
— Не может быть!
— Ты не веришь, Виктор? Честное слово!.. Если я что обещаю, обязательно выполню…
Ротонов тут же начал приводить примеры из своей жизни, очень, по его мнению, убедительные. Он так увлекся, что забыл цель своего прихода.
— Ты понимаешь, Виктор, контракт деловой человек может нарушить. Тебе выгодно, Виктор, нарушай договор, плати неустойку, но, если деловой человек дал слово, он его должен сдержать… Ты понимаешь, Виктор, разницу между контрактом и словом?
Бегая по комнате, Ротонов очутился у открытой двери. Он остановился в недоумении. Тут ему в голову пришла простая мысль, что, если дверь открыта, надо выйти. И он исчез так же быстро, как и вошел.
«С чего бы это они сегодня так ко мне расположены?» — подумал я.
Мой телефон, проспавший начало работы, захлебываясь, зазвонил. Говорил Анатолий, он коротко сообщил: проектировщики приняли все наши предложения. Но сейчас мне было не до него, я сказал:
— Понимаете, создалась новая ситуация, нам нужно поговорить о дальнейшей работе Управления обеспечения…
— Нам нужно о многом поговорить, — перебил меня Анатолий. Он помолчал, потом строго произнес: — Соков мне звонил. Рассказал историю, как вы его выручили. Вы все же поосторожнее там!..
Ах, вот оно что! И Мякишев, и Ротонов, и Топорков, а вот сейчас Анатолий узнали про распоряжение, которое я дал Сокову… Поздновато, друзья!
Костромин все не шел. «Может, обойдется, — подумал я, — как было бы хорошо».
В дверях, глядя на меня, стоял Костромин.
— Владислав Ипполитович, я согласен на время прекратить перестройку треста, — сразу сказал я ему.
На лице Костромина отразилась целая серия чувств: радость наконец достигнутой победы, насмешка, самодовольство. Он по-хозяйски сел, рассматривая меня.
— Я так и думал, — лениво протянул он.
Костромин был мне в эту минуту очень неприятен, и, чтобы сократить разговор, я спросил:
— Что я должен теперь сделать?
Костромин свободно откинулся в кресле.
— Вы, как всегда, очень торопитесь. — И властно добавил: — Вам нужно сказать об этом Леониду Леонидовичу.
Я встал:
— Пошли!
…Управляющий разговаривал по телефону, он жестом показал на кресло, мы сели за маленький столик, друг против друга, как уже много раз сидели.
— Я постараюсь, — сказал управляющий в трубку.
Он положил трубку и чуть насмешливо спросил: — Ну, что нового предложит инженерная мысль?