— Понятно.
— А вы чем занимаетесь? Ну, сделаете фундаменты, а потом что? Законсервируете стройку?
— Быков на него жалуется, Сергей Платонович, — подлил масла в огонь Померанцев, — путается в производственные дела.
— Поезжайте с конструктором на заводы, согласуйте все детали каркаса в первую очередь… Через неделю доложите.
— Хорошо.
— Вы помните, надеюсь, я вас предупреждал: в мелочи не путаться… готовиться, думать.
— Помню.
— Идите.
Когда я был уже у дверей, начальник главка с усмешкой добавил:
— Там у вас на стройке бригадиром Роликов, он кого хочешь втянет в производственные дела. Сейчас Роликов вам противопоказан. Ясно?
Я ничего не ответил.
Шофер главковской машины Коля вез меня на стройку.
— Очень пилили? — спросил он. Чем-то его усмешка была похожа на усмешку начальника главка.
Ему я тоже не ответил.
…На стройке я попросил Елену Ивановну срочно вызвать Быкова.
— А если он не пойдет? — Она помяла в пепельнице окурок.
— Скажите, что я приказываю.
— Ого! — Она с интересом посмотрела на меня. — Наверное, в главке накачали. Да?.. Костырин тоже, когда приезжал из главка, был очень решителен. — Елена Ивановна сняла трубку и указательным пальцем, на котором красовалось кольцо с огромным зеленым камнем, начала лениво набирать номер. — Потом он остывал, Костырин.
— Елена Ивановна, если можно, поскорее. Ведь, наверное, Костырин, приезжая из главка после накачки, делал замечания и секретарю.
Она рассмеялась.
— Мне нравится ваш юмор, Виктор Константинович, английского типа, без нажима.
Я прошел к себе.
Быков не появлялся. Разговор с ним будет трудным. Я буду неправ, путаться в мелочи мне нельзя. Но сейчас в нарушение указаний начальника главка, чего бы это мне ни стоило, я заставлю Быкова срочно сделать все для Роликова. Заставлю!.. Я не могу взять лопату и работать вместо Роликова, но помочь я ему обязан. Жесткая, холодная правда законов управления на этот раз подождет…
Быков пришел только через час. С ним были Ким и Роликов. Здороваясь, Ким, как всегда, очаровательно улыбнулся, Роликов устало опустился на стул, несмело посмотрел на, меня.
— Вы опоздали на целый час, Владимир Яковлевич. Я буду вам благодарен, если в будущем вы будете приходить быстрее.
Быков не ответил. Он мрачно смотрел на противоположную стенку. Трудно сказать, легко ли ему давалось молчание, во всяком случае мое замечание повисло в воздухе.
Пришлось снова говорить мне:
— Вы получили мою записку о посуде для бетона?
Быков молчал, потом, когда я уже потерял терпение, он хрипло, не глядя на меня, спросил:
— Вы были в главке?
— Да.
— Что вам там сказали?
Я знал, что он задаст этот вопрос, и подготовился, решил сказать, что это его не касается, или соврать что-нибудь, но неожиданно для себя вдруг сказал:
— Мне приказали, чтобы я не вмешивался в текущие производственные вопросы.
Быков быстро посмотрел на меня, его недовольное лицо смягчилось.
— Я не думал, что вы так прямо скажете… Ким, ты слышал?
— Слышал.
— Роликов?
Бригадир опустил голову:
— Слышал.
Быков поднялся.
— Вроде ясно, на этом разговор, думаю, можно закончить. Я специально их взял, — он показал на Роликова и Кима, — чтобы и им все было ясно.
Я дал ему еще минуту-две покуражиться, потом, когда Он уже был у двери, резко сказал:
— Разговор не закончен!.. Для того чтобы все было ясно, как вы говорите, вы завтра в точности выполните все указания, которые были в моей записке… Неукоснительно!
Быков чуть толкнул дверь, она медленно открылась.
— Ну а главк? — спросил он.
— Главк — это для меня.
Опять на его лице появилось подобие улыбки.
— Ну, а если я не выполню, что вы сделаете?
— Кажется, два года назад при таких же обстоятельствах мне задали этот вопрос… Тогда я ответил, что сделаю сам. Вам я скажу так: все будет сделано… с вами или без вас.
Краска прилила к лицу Быкова. Он, чуть переваливаясь, быстро подошел ко мне:
— Если говорить прямо, по-прорабски, то мне начхать на угрозы. Но я все-таки сделаю то, что вы требуете… Знаете почему?.. Потому что вы сказали правду о разговоре в плавке, вы могли ее не сказать. — Показывая на меня и усмехаясь, Быков сказал Киму: — Они, — он так и сказал — «они», — играют в благородство, но и мы не лыком шиты, правда, Ким? Возьми, — он протянул Киму бумажку, — вот его записка, сделаешь!.. — Потом повернулся ко мне, щелкнул подтяжками: — Честь имею! Кажется, так нужно сказать?