Ну а дальше — оркестр — дирижер — симфония.
— Чему вы улыбаетесь, Виктор Константинович? — спросил Ким.
— Да так. — Я думал, как трудно было бы дирижеру управлять таким оркестром! Взмахнет дирижер палочкой, посмотрит на трубы (трубы — это сантехники): «Ну-ка, давайте!»
«Извините, уважаемый товарищ дирижер, — скажет главный из трубачей начальник СУ Боголюбов, — мы можем начать только после барабана, пусть барабанщик сначала ударит (пробьет нам в перекрытиях отверстия)».
«Позвольте, — возмутится дирижер, — кто же это симфонию начинает с барабана?! Немедленно начинайте!»
«Ах, вы приказывать! Так мы совсем играть не будем», — скажут трубачи.
Взмахнет дирижер рукой: скрипки, скрипки, пора вам вступать.
«Ха-ха-ха, — рассмеется Вяткин (он отделочник — «первая скрипка»). — Нам эта штукатурка, то бишь симфония, невыгодна. Давайте сначала, уважаемый, договоримся, как оплачивать будете».
Тут и флейта-слаботочник тихо так пропела: «Вы уж извините, только я, как вам известно, подчиняюсь другому ведомству, то есть дирижеру. Договаривайтесь с ним; пока не договоритесь — вынуждена помолчать».
Что сделает дирижер? Положит свою палочку на пюпитр: «Знаете что, друзья, ищите себе дурака. Я в этих условиях руководить оркестром не могу». И уйдет. Ну а генеральный подрядчик, который тоже должен быть в роли дирижера?
— Опять усмехаетесь, Виктор Константинович? — зашептал Ким.
…Он дирижерскую палочку положить не сможет. Он, генеральный подрядчик, слушают его или нет, — должен руководить оркестром.
В комнату медленно, с чувством собственного достоинства, вошел шофер начальника главка Коля. Когда он проходил, шум за ним утихал, все настороженно смотрели на него. Коля остановился напротив меня.
— Уж я вас ищу, ищу, Виктор Константинович, — сказал шофер укоризненно. Он сделал паузу. В комнате стало совсем тихо. — И Сергей Платонович звонил вам несколько раз… Сергей Платонович просил задержать всех товарищей.
— Хорошо.
— Так вы уж, Виктор Константинович, в следующий раз сообщайте, где находитесь. — Коля покровительственно улыбнулся, внимательно осмотрел всех и чинно прошел к двери.
Все вдруг заспешили (попадаться на глаза высокому начальству не хочется!), послышались просьбы отпустить. Особенно просился Вяткин, ему, как он говорил, нужно было в поликлинику. Он тут задержался, запаздывает.
— Уж ты, Быков, отпусти меня! — просил Вяткин.
— Не могу, начальник главка приказал.
Вяткин жалобно посмотрел на меня. Хотя я понимал, что Вяткин обманывает, хотя знал, что влетит нам от начальника главка, но, не знаю кому назло, я приказал Быкову:
— Пусть идет, отпустите его.
Начальник главка приехал минут через пятнадцать. Он был мрачен, чем-то озабочен.
— Где Вяткин? — сразу спросил он.
Никто не ответил.
— Где Вяткин? — уже резче повторил вопрос начальник главка.
Быков встал.
— Э… э… — начал он, словно за спасательный круг схватившись за подтяжки.
— Что «э-э»? — переспросил начальник главка.
Быков мучительно старался выдавить какие-то слова, но получались только бессмысленные возгласы.
— Виктор Константинович? — обратился ко мне начальник главка.
— Я его отпустил. Он сказал, что ему нужно было в поликлинику.
Сергея Платоновича словно прорвало. Оказывается, Вяткин уже полдня под всякими предлогами удирает от него. Впервые я услышал от него окрик. Наверное, мне нужно было сдержаться, но в этот день я все делал кому-то назло.
— Я просил бы вас не кричать. — Я пристально посмотрел на него. — Был бы смысл, если бы от крика появился Вяткин, но он…
Начальник главка удивленно посмотрел на меня. Потом, очевидно поняв, что я готов пойти до конца, отвернулся.
— Хорошо, — холодно произнес он. — Хорошо… — И, уже обращаясь ко всем, сказал: — Несколько минут, и все будут свободны. Вот что, впервые тут, в Москве, начата международная стройка. Международная! Приедут строители из Польши, Болгарии, Венгрии, Чехословакии, ГДР. Так вот, все чтобы было на самом высоком уровне. И конечно, это вы сами понимаете, оказывать внимание, помощь, гостеприимство. — Он был умен, наш начальник главка, поэтому добавил: — И вежливость. Виктор Константинович, наверное, прав.
Он улыбнулся, но глаза его были холодны. Я понял, что теперь мне нужно быть очень начеку.
— Прошу…
Но мы так и не узнали, о чем собирался просить начальник главка, в комнату вошел Вяткин, тот самый, из-за которого весь сыр-бор разгорелся. Как ни в чем не бывало он сел на свободный стул.