Когда речь идет о более сложных работах, Ким отвечает: «Нет чертежей». Тишайший, правда, сделал встречный ход, стал приглашать на свои совещания проектировщиков. Тогда Ким изменил тактику: да, мол, чертежи есть, но детали нужно уточнить.
Все это — чтобы позлить Нефедова. Обычно, пока велся допрос-перепалка, работа уже заканчивалась. Но когда Нефедов вызывает Быкова одного, Быков чувствует себя неловко. Ему кажется, что вот-вот Нефедов снимет маску вежливости и скажет по-простому: «Ты, Быков, долго собираешься дурака валять? Я ведь знаю, хотя в твоем графике помечено, что работа не выполнена, на самом деле она сделана». Но пока Тишайший держится. Только изредка в его ясненьких голубых глазках появляются искры то ли насмешки, то ли гнева.
Быков при встрече молчит. Но и Нефедов в последнее время свой «маневр» придумал, подпускает шпильки тонкие-тонкие, ждет, что он, Быков, не выдержит… А интересно, как он поведет себя с Вернером? С одной стороны, Вернер — гость, а гостей к порядку призывать нельзя. С другой — Вернер поступил нетактично, а этого прощать нельзя. Интересно!
У кабинета Тишайшего навстречу Быкову — Михаил Александрович, финансовый бог СУ-113, он же начальник производственного отдела, человек пожилой, но очень подвижный.
— Владимир Яковлевич, подпишите, пожалуйста.
— Что? — На всякий случай Быков сделал строгое лицо, иначе финансовый бог своими длинными речами совсем голову заморочит. По Михаилу Александровичу, для выполнения плана не нужны ни технология, ни графики, ни ежедневные жестокие сечи за материалы, нужно умеючи составлять процентовки. Еще нужно, это Михаил Александрович всем ежедневно вбивает в голову, с субподрядчиков сдирать за услуги столько, чтобы покрывать все затраты СУ-113.
«Вот, — объясняет он, — принесли счет за электроэнергию — пять тысяч. Сумма большая! По-старому — пятьдесят тысяч…» — «А керенками сколько будет?» — смеется Ким. Но Михаил Александрович на Кима внимания не обращает. «У нас тридцать субподрядчиков, — разъясняет он. — Если разделить пять тысяч на тридцать, получится по сто семьдесят рублей. Каждый субподрядчик, конечно, примет такую сумму». — «А мы? — улыбаясь, спрашивает Ким. — Мы сколько будем платить, ведь электроэнергию в основном потребляют наши механизмы?»
Быков знает, что исподтишка финансовый бог уже подбирается к иностранным фирмам. Сейчас Михаил Александрович сует на подпись какие-то письма.
— Зайдем! — Они вошли в кабинет Нефедова.
— Конечно, Тишайший прежде всего посмотрел на часы. Уже десять двадцать. Быков опоздал на двадцать минут, но при подчиненном, в данном случае при Михаиле Александровиче, Тишайший замечание никогда не делает. Встает, протягивает руку.
Рука у него небольшая, холодная, с очень аккуратно подстриженными ногтями. Быков вспоминает, ему рассказывали, что Тишайший был каменщиком. Не может этого быть, он и кирпича в руки не возьмет!
— Присаживайтесь. — Нефедов показывает на кресло, поправляя галстук («Всегда одет с иголочки!»). — Все дела? — В глазах у него появились искры. Это он свой маневр проводит — насмешку, но Быков молчит.
— Если разрешите, Виктор Константинович, — сказал Михаил Александрович кланяясь («Финансовый бог тоже политес знает»), — я несколько срочных бумажек Владимиру Яковлевичу на подпись. Если позволите?..
— Пожалуйста.
Михаил Александрович положил на стол пять бумажек.
— О чем? — спросил Быков.
— Это мы пишем или нам пишут? — В глазах Нефедова уже не искры, а огоньки.
— Мы пишем, — серьезно ответил финансовый бог. — Тут о плате за услуги.
Быков молча прочитал письма, адресованные фирмам. Все вроде правильно, но вот конец: «…в случае, если в течение пяти дней от вас не поступит плата за услуги, СУ-113 вынуждено будет отключить электроэнергию». Так обычно пишут субподрядчикам. Фирмы тоже на субподряде, все правильно, но не слишком ли резко? Надо бы посоветоваться с Тишайшим, но это исключено.
— Расчет!
Михаил Александрович показывает расчет. Вроде верно. Может, все же посоветоваться? Нет. И, будто Тишайшему назло, Быков решительно подписывает.
— Эта закорючка после «в» у вас еще с детства? — поинтересовался Тишайший. — Сейчас принято просто писать свою фамилию, без росчерков, — пояснил он.
Быков и тут промолчал. «Ничего, ничего, посмотрим, как с Вернером ты будешь иронизировать!»