— Вот Черкасов предлагается, Борис Степанович, — почтительно приподнялся со стула Сарапин.
Тут я впервые узнал, что у Кима есть фамилия. Ким пересел ближе.
— Как вы? — спросил меня Несветов.
Я снова пожал плечами. Но Несветов продолжал смотреть на меня, тогда я сказал:
— Это дело треста. Но, кажется, Ким собрался уходить. Уже прощался со всеми.
— Он передумал, — быстро ответил Сарапин, пристукнув палкой. — Трест считает, что Черкасов справится. Нужно сказать, что с Быковым было много возни… Грубоват для этой стройки. Ссорился все время с Виктором Константиновичем.
— Ну что ж, так и решим. Когда приступит?
— Я думаю, Борис Степанович, тянуть нечего. Пусть сегодня и приступает, — снова быстро сказал Сарапин. — Так, Ким?
— Да, конечно. — Ким сел еще ближе к столу. — Чем скорее, тем лучше, так сказать, — два медведя в одной берлоге…
Быстро они расправились с Быковым. Мне вдруг вспомнилось начало стройки. Быков стоит на пригорке в кепочке с длинным целлулоидным козырьком, хлопает подтяжками, к нему со всех ног несется Ким. Ким, многозначительно улыбаясь, докладывает… Вот они вдвоем у меня. Быков возмущенно говорит Киму, что подличать не позволит… Улыбка Быкова — детская, хорошая… Когда здание немного выросло, он повесил огромный плакат — лицо мальчика и надпись: «Папочка, береги себя»… Сначала смеялись, потом привыкли к плакату. Росло здание, мальчик перемещался вверх и все молил: «Береги себя». Конечно, мальчик имел в виду технику безопасности, но, может быть, он и Быкова просил беречься…
Стук палки прервал мои мысли.
— Виктор Константинович, я уже второй раз спрашиваю тебя. Не возражаешь?
…Наш разговор о Горьком. «Вы читали рассказ «Хозяин»? — спросил он меня тогда. — Ах нет, только цитату из Горького знаете. Там в пекарне за гривенник рабочий-пекарь работал по двенадцать часов. У меня обязанность обеспечить благополучие каждого рабочего».
Померанцев толкает меня ногой.
— Заснул ты, что ли? Не удивляйтесь, Борис Степанович. Молодой человек, холостой…
— Возражаю, — резко говорю я. — Зачем такая спешка? — Я смотрю на Кима. — Ведь вы когда-то говорили, что Быков ваш наставник. Это что, так принято — при первом подходящем случае… наставника по шапке?
Э, нет, еще не родился человек, который может Кима поставить в неудобное положение.
— У нас была откровенная беседа, Виктор Константинович, — на лице Кима появилась многозначительная улыбка.
— Ну да, откровенная. Так что из этого?
— Так, ничего, я просто хотел напомнить. А по сути дела — Быков все равно не захочет задержаться. Я его знаю.
Отвечаю резко, уже понимая, что Кима не проймешь:
— Я его уговорю.
— Позовите Быкова! — приказывает Киму Несветов.
Ким уходит. Мы молчим. Несветов набирает номер какого-то телефона.
Быков вошел, остановился посередине комнаты, хрипло сказал:
— Все правильно, уходить буду.
— У меня к вам вопрос, Владимир Яковлевич. — Я поднялся. Быков угрюмо глядел прямо перед собой.
И вот мы стоим друг перед другом, как прежде много раз. Никто, кроме нас, не знает о нашем негласном соревновании за деловую смелость, за деловую порядочность. Упрашивать его бесполезно, я говорю грубовато, в его духе:
— Вот что, совсем не собираюсь вас упрашивать. Дело требует, чтобы вы еще поработали, самое меньшее, две недели. Дело, понимаете! Конечно, вам хочется сейчас хлопнуть дверью и уйти. Но это будет трусость. Самая настоящая! Поэтому я не прошу, а предлагаю задержаться на две недели. Понятно?
Усмешка чуть тронула его губы. Он посмотрел на меня.
— Нет, я ухожу сегодня. Очень это интересно сказано, бла-го-родно. И все же ухожу.
Глава шестнадцатая
Документ № 53
У меня сохранился этот документ. Привожу его тут полностью. Комментарии я дописал позже, они в скобках.
28 сентября
Присутствовали:
1. Заместитель начальника главка Борис Несветов. (Проверяя протокол, Несветов спросил, почему не указано отчество?)
2. Представитель фирмы «Экспортстрой» Болгарской Народной Республики Николай Стоянов. (Архитектор Стоянов хороший малый, спокойный, доброжелательный. Мы с ним подружились.)