Прораб молчал.
— Так мне что, долго перед тобой, Петр Ива, тянуться нужно? — Тон Алешки менялся, появлялась жалобная нотка.
Петр Иванович смотрел в записную книжку.
— Третий раз в этом месяце опаздываешь.
— Второй, Петр Ива.
— Смотри. — Прораб показывал книжку. — А что касается государства, то ты его сюда не путай. Понятно? Можешь идти… Предупреждаю, последний раз!
Несколько раз Петр Иванович делал замечания ей. Аксиома органически не могла вовремя приезжать на работу. Как говорила ее приятельница Анета (Анюта) — это было насилием над личностью. За границей кое-где, — Анета (Анюта) слышала по радио, — у служащих свободный выход на работу.
— Понимаешь, когда хочешь, тогда и приходи, лишь бы дело шло.
Наконец Аксиома собралась с духом:
— Петр ИваноВИЧ, скажите, почему вы уделяете так много времени проверке выхода на работу? В принципе, я понимаю, но разве какие-нибудь десять минут имеют значение?
Петр Иванович на вопрос не ответил. Молчание было многозначительно. Она поняла, что для Петра Ивановича это аксиома, то есть истина, не требующая доказательств. Второй аксиомой был порядок на стройке. Боже мой, сколько он терял времени, нервов, сколько отвлекал людей от работы, чтобы аккуратно складировать материалы, которые иногда буквально через несколько минут шли в дело.
В десять часов дня, ровно минута в минуту, прораб обходил все объекты. Если Алешка работал в первую смену, то Петр Иванович приходил к нему первому. Очевидно, как потом решила для себя Аксиома, со свежими силами.
Прораб ждал Алешку у входа. Если Алешки не было, он посылал за ним Машу.
Алешка спускался не сразу.
— Ну что тебе, Петр Ива? — недовольно замечал он. — Только от дела отрываешь. Всюду чисто. Честное слово, дожал ты нас с этой проклятой чистотой.
Петр Иванович молча обходил этажи.
— Да в порядке все, Петр Ива, только время теряем, — бубнил Алешка.
— Это что? — прораб останавливался около половинки кирпича, которая сиротливо лежала у стены.
— Где? — кричал Алешка.
Петр Иванович показывал на половнику.
— Черт его знает, откуда она сюда попала! Во всем доме кирпича нет.
— Убери! — коротко приказывал прораб. — А это?
— Что «это»?
— Пакля почему тут лежит?
— Так только что конопатили перегородку… Вера! — кричал во всю глотку Алешка.
Появлялась Вера, стыковщица, в ладном синем комбинезоне.
— Что кричишь, Алешка?! Чуть с лестницы не упала… А, Петр Иванович, здравствуйте. Как это вы всегда все замечаете?.. Только что собралась убрать.
Улыбаясь, она торжественно уносила небольшой клок пакли.
Потом Петр Иванович ходил с Аксиомой по площадке, а Алешка плелся сзади. Тут уже доставалось Аксиоме: почему доска лежит? Откуда она? Почему одна железобетонная плита лежит не на деревянных прокладках?
И снова Аксиома спросила Петра Ивановича, нужно ли так скрупулезно требовать чистоту: закончат работу и уберут.
Петр Иванович помолчал и тихо сказал:
— После работы пусть будет грязно. А во время работы — чисто.
Аксиома соображала быстро:
— Но, Петр Иванович, так никогда не будет. Если во время работы чисто, то и после работы будет чисто.
Прораб продолжал обход площадки.
— Петр Ива, — молил Алешка, — отпусти душу на покаяние! Тут же на площадке Акси… то есть Нина командует.
— Опять разъяснять?
— Да нет, Петр Ива, помню! Повторить? — Алешка, копируя прораба, назидательно говорил: — Площадка, которая примыкает к корпусу, на двадцать метров кругом… Так? За нее отвечает бригада. Так?
Петр Иванович шел дальше. Так он переходил государственную границу следующего корпуса, а Алешка со вздохом облегчения оставался на своей территории. У границы прораба встречал новый бригадир или звеньевой, и все начиналось сначала.
Один раз Аксиома слышала разговор Петра Ивановича с электромонтером. Павел Носов, замкнутый, рассудительный парень, студент пятого курса института, протянул ему бумажку:
— Подпишите, Петр Иванович, это безаварийные… Аварий вроде не было.
Петр Иванович взял листок.
— Сетки на лампочки повесил?
— Нет. Это не входит в мои обязанности.
— В твои обязанности входит все, что тебе приказывают делать. Разъясняю в третий раз: без сеток лампочки бьются, их выкручивают… пропадает много. — Петр Иванович вернул Носову листок.